Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 72 – Салма Кальк

— Вскоре после Рождества.

— Когда приедет в следующий раз?

— Скоро. Может быть, уже и есть в городе, я не знаю.

— Почему скоро?

— Потому что вы собрались замуж. Если вы выйдете за некроманта, то вся жизнь госпожи Терезы… и моя тоже… переменится. Она боится некромантов и не хочет жить в доме с некромантом. Она думала, что младший де Тье увезёт её в Вишнёвый холм, а он сделал предложение вашей милости. И теперь она не хочет…

— Не врать, — Эмиль подтягивает щупальце.

— Если вы выйдете замуж, всё, всё изменится. И под носом у вашего мужа нельзя будет добывать деньги, он не позволит.

— Кому нужны деньги и на что?

— Так всем же. И Сазану, и Кошаку, и господину Жермену, и дядюшке его!

Так. Некоторые имена мне вполне знакомы. Но я всё равно пока не понимаю.

— Господин Жермен — это тот, что был секретарём господина Гаспара? А Кошак — это тот, что как будто уехал в столицу?

Эмиль трогает меня за плечо, кажется — хочет остановить. Но меня не остановишь, паровоз разогнался.

— Он и вправду уехал в столицу, в тот дом. И там остался. Потому что вы поднялись на ноги и принялись всех расспрашивать, да не просто так, а с магией, и вам теперь не солжёшь и не выкрутишься никак.

— А Жермен где?

— Не знаю, — качала она головой, и я видела — в самом деле не знает.

— А что из этого знает Тереза?

— Только то, что Сазан в трудном положении и ему нужны деньги, — тихо говорит Франсин, и я понимаю — не лжёт, сейчас не лжёт.

— И ей не удивительно, что Сазану постоянно нужно много денег?

— Нет, она же всегда может попросить у вас, и вы дадите. А если не дадите — попросить в долг. И ей дадут под ваше доброе имя.

Я по-прежнему не всё понимаю, но сведений для разговора с Терезой уже поднакопила. И злости — тоже. Интересно, если её Эмиль возьмёт вот так за шею — что она скажет? Просто заплачет? Или расскажет ещё какую-нибудь занимательную историю?

— Эмиль, кажется, мне нужно переварить то, что мы услышали, — говорю ему. — Мы ведь сможем потом ещё задать вопросы этой… этой?

— Сможем, — кивнул он и втянул щупальце обратно, глянул на Франсин сурово. — Не вздумай тут думать и делать лишнего. И помни, если ты надумаешь умереть, тебе это никак не поможет, ведь я некромант, и с лёгкостью проведу посмертный допрос.

Франсин сжалась в комок и принялась тереть шею в том месте, где её касалось щупальце, хоть никаких следов и не осталось.

Мы заперли её, поднялись наверх, и уже там Эмиль спросил:

— Что ты знаешь о тех людях, которых назвала эта девица?

— Только имена. Я… именно я, понимаешь… не видела их в лицо никогда. Но наверное, Викторьенн знала их всех хорошо. Но ведь все знают, что я потеряла память и вспомнила не всё, — пожимаю плечами.

А потом до меня доходит.

— Ты что, тоже их знаешь? Всех знаешь?

На мгновение мне становится дурно. Я до сих пор не доверяю ему до конца? Хотя если честно, пока он не подал мне к тому никаких поводов. Ни единого.

Тем временем Эмиль усаживает меня в то же самое кресло, садится рядом и улыбается.

— Помнишь, мы разговаривали о тайне смерти Гаспара де ла Шуэтта и я пообещал покопаться в этой истории?

— Да, помню, — просто я думала, что концов нет, раз никто до сих пор их не нашёл, вот и…

— Я покопался. И я, как мне кажется, представляю, кому это могло быть выгодно. Другое дело, что я пока тоже знаю не вполне всё, например — не знаю того, где скрываются интересующие меня люди. И я надеялся, что камеристка Терезы приведёт нас к ним, но — с той стороны не дураки, и они понимают, как нужно обращаться с магом. Камеристку и впрямь, я думаю, готовили к тому, что придётся разговаривать с магами. Де Ренель маг, и де Люс маг, и вообще в большом городе чаще расследованиями занимаются маги, нежели простецы. И наши противники понимали, что отвечать придётся именно на вопросы магов, а маги слышат ложь. И подготовились.