Книга Обманутая жена дракона, страница 63 – Властелина Богатова

Кармен молча приподнимает подол, выходит с другой стороны кареты, дверь со скрипом распахивается в липкую тревожную тишину.

Я напрягаю слух до предела — даже ветер, казалось, затаил дыхание.

— Ваша светлость… — её голос дрожит, и в нём — растерянность, страх. Моё сердце мгновенно срывается с ритма.

— Где моя жена? — голос Ройнхарда раздаётся как выстрел. Холодный, отточенный, властный — он обрушивается на меня будто хлыст, от которого невозможно уклониться.

Я резко распахиваю дверцу со своей стороны — паника вспыхивает как пламя, я ничего не соображаю.

Спрыгиваю на землю, спотыкаясь, и бегу — прочь, по направлению к резиденции. Каблуки глухо стучат по камню, подол платья цепляется за ступни, но я не останавливаюсь.

Вот она — тяжесть в груди, вот оно, давление, что преследовало от самых ворот.

Ройнхард. Он караулит меня прямо под стенами дворца моего отца. Как зверь, как охотник, знающий, что его добыча однажды выйдет из укрытия.

Уму непостижимо, что генерал — сталь и огонь империи — снизойдет до меня, неугодной жены.

Наверное, это ужасная глупость — попытаться убежать от него сейчас.

Слои нижних юбок путаются в ногах, мешают, будто сама ткань удерживает меня. Каблуки застревают между камней.

Позади раздаётся громкий цокот копыт и вдруг — быстрые тяжёлые шаги. Он сходит с коня. Он идёт пешком. За мной.

Оборачиваюсь. На меня надвигается он, яростный, опасный, неотвратимый Ройнхард Дер Крейн.

Чёрная рубашка распахнута, открывая бронзовую твёрдую грудь. Иссиня-чёрные волосы взъерошены ветром. Лицо хмурое, как шторм, а глаза — ледяные, прожигающие насквозь. Щетина тёмной тенью ложится на скулы и подбородок, придавая ему звериную дикость.

— Ох, — вырывается у меня, когда каблук срывается и я спотыкаюсь.

Могла бы разбить подбородок о камни. Но он ловит меня.

Жёсткие руки в кожаных перчатках обхватывают мою талию с точностью и силой, будто я — вещь, которая принадлежит ему. Мощный короткий рывок, воздух вырывается из лёгких. И вот я уже стою на ногах. Нет — в его руках, в его власти.

Он не отпускает.

Слишком близко. Я чувствую, как щетина на его подбородке царапает висок. Аромат его тела окунает меня на самое дно океана. Слышу, как бьётся его сердце — ровно, спокойно, угрожающе.

— Довольно бегать от меня, Шерелин, — говорит он.

Голос низкий, с хрипотцой, звучит почти ласково — но в этой ласке сталь, безжалостная и прямая, от которой у меня подгибаются колени, а сердце стучит где-то в горле.

Я дергаюсь из его хватки, чтобы освободиться.

— Лучше не сопротивляйся, Шерелин, сделаешь себе только хуже.

От его тона, от его пронзительного, опасного, вызывающего дикий инстинкт замереть и не шевелиться взгляда по спине прокатывается холодный пот.

— Так-то лучше, — голос ещё ниже мороза, заглушающий все остальные звуки.

И в этих ледяных объятиях сердце трепещет и дёргается, словно подстреленная лань.

— Отпусти меня, — собираюсь с последними силами, хотя и знаю, что бессмысленно, лучше их приберечь. Мне не сбежать, я попалась.

Ройнхард медленно качает головой. Сейчас он ещё опаснее, чем тогда, в том лесу. Синеву радужек заволокло будто грозовыми тучами, жилы на шее натянуты канатами, кожа лоснится при движении литых мышц, крылья носа трепещут, как у дикого хищника. Он на грани оборота, когда разум дракона превосходит, но остаётся в человеческом облике.