Книга Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 3, страница 102 – Мосян Тунсю

На тыльной стороне державшей меч руки Шэнь Цзю проступили вены.

– Эта скотина мне не брат, – холодно возразил он. – К тому же разве вы оставили мне иной путь?

Но У Яньцзы уже, отвернувшись, удалялся прочь. Видя, что Шэнь Цзю неподвижно стоит в воротах, он бросил через плечо:

– Так ты идёшь или нет? Кого ждёшь?

Это риторическое «Кого ждёшь?» было призвано лишь поторопить Шэнь Цзю – тот напоследок обернулся к поместью Цю, и в его глазах заплясало взметнувшееся к небесам пламя.

Из дома сломя голову вылетали слуги, которым посчастливилось выжить в этой резне. Среди беготни и криков ужаса лишь бледный силуэт в воротах оставался средоточием спокойствия; багровые и золотые отблески пламени дрожали на одежде, переплетаясь с юркими тенями в причудливом танце.

Огонь разгорался всё сильнее, вскоре балки не выдержали, и крыша рухнула. Бледная дорожка прочертила чёрную от копоти щёку Шэнь Цзю.

С силой зашвырнув меч в бушующий океан огня, он отвернулся.

– Я больше не буду ждать.

* * *

Лишь Шэнь Цинцю знал, кого он имел в виду: юношу, который обещал вернуться, чтобы вызволить его, но так и не пришёл.

Но ведь иначе и не могло быть, верно? Это же клише из клише, которое совместно с «вот вернусь в родные края и женюсь»^[132] составляет пару легендарных красных кодов: когда человек торжественно заверяет тебя: «Я непременно вернусь!» или «Я тотчас же вернусь, как только…» – то вы стопроцентно больше и тени его не увидите.

В особенности не следовало полагаться на взаимные обещания двух детей, столь чистые и невинные. Неужто Ци-гэ и правда верил в то, что, если будет оббивать пороги всех наставников по очереди, в итоге кто-нибудь его да примет? Мечтать не вредно.

Даже если принять, что тот парень и впрямь умудрился достичь желаемого, поступив в школу совершенствующихся, и спустя несколько лет добился на этой стезе определённых успехов, вовсе не обязательно, что после того, как перед ним открылся новый мир, дарующий множество новых тревог и забот, он пожелает возвратиться за своим товарищем по детским играм. К тому же кому, как не Шэнь Цинцю, было знать, сколько опасностей таит в себе мир цзянху: с юношей могло приключиться абсолютно всё что угодно. В общем, резюмируя всё это, можно заключить, что вероятность того, что Ци-гэ и впрямь вернётся за Шэнь Цзю, составляла менее пяти процентов.

По мере того, как заполнялись сюжетные дыры этой ветки, Шэнь Цинцю начинал понимать своего товарища-попаданца Сян Тянь Да Фэйцзи в его решении зарубить эту линию на корню.

Ведь ввод такого персонажа в сеттинг гаремного романа в самом деле был весьма трудоёмким и при этом на редкость неблагодарным занятием. Это заставило бы читателей всякий раз поневоле задумываться: да, он злодей, но ведь таковым его сделали невзгоды; да, его невозможно не пожалеть – но как, спрашивается, сочувствовать тому, кто сам не питает ни капли сострадания к своим жертвам? Подобный негодяй с несчастной судьбой неизбежно становился первопричиной раздора^[133], вокруг которой вспыхивают самые ярые интернетные холивары, обращающие раздел комментариев в настоящее поле боя. Уж лучше обтесать его под шаблонного злодея, которому суждено пасть под пятой главного героя, и всё тут – тогда и с описанием морочиться не надо, и читатели довольны, да и автору в разы меньше головной боли.