Книга Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 3, страница 106 – Мосян Тунсю

Нин Инъин радостно вскрикнула и тотчас бросилась вниз с приветственными возгласами. В оригинальном романе эта сцена открывала эпизод «Ло Бинхэ приносит ученические клятвы Шэнь Цинцю».

Из-за того, что повествование велось с точки зрения главного героя, Сян Тянь Да Фэйцзи уделял не больно-то много внимания глубинным течениям в отношениях трёх глав пиков, вместо этого предпочтя начать прямо с того, как благоуханная юная дева спустилась с Небес, дабы вознести с собой Ло Бинхэ. Любой читатель, включая Шэнь Юаня, решил бы, что теперь-то главному герою уж точно привалила невиданная удача^[138] и его ждёт блистательное будущее, состоящее из сплошных побед на романтическом фронте^[139]; могли ли они предвидеть, что тем самым автор подслащивает свой коронный приём – подстерегающие за поворотом сотни ударов ножа?

Теперь-то Шэнь Цинцю отлично представлял себе, что ждёт бедного невинного барашка дальше, – и был обречён наблюдать за этим со стороны, не имея возможности вмешаться. Следуя за детьми, он очутился в Бамбуковой хижине пика Цинцзин, где на любимом месте Шэнь Цинцю восседал Шэнь Цзю с чашкой в руке, сдувая плавающие на поверхности чайные листья.

Поскорее отослав весело щебечущую Нин Инъин, Шэнь Цзю предоставил стоящему подле него Мин Фаню разговаривать с новичком.

– С этого дня ты будешь жить на пике Цинцзин.

Щёки маленького Ло Бинхэ порозовели от восторга. Послушно опустившись на колени, он отвесил поклон и тонким ясным голосом провозгласил:

– Ученик Ло Бинхэ приветствует учителя!

Натянув лёгкую улыбку, Шэнь Цзю наконец отнял чашку от губ.

– Поведай-ка нам, зачем ты прибыл на хребет Цанцюн? – неспешно произнёс он.

– Этот ученик с раннего детства восхищался неподражаемым изяществом бессмертных мастеров горной школы, – взволнованно, но старательно начал Ло Бинхэ, будто рассказывая хорошо заученный урок. – Дух матери этого ученика на Небесах возрадуется, когда она узнает, что он сумел поступить сюда и добиться успехов.

Шэнь Цинцю было ведомо, сколько раз этот ребёнок так и сяк повторял про себя эти слова по дороге сюда, оттачивая свою речь до совершенства.

– А? – отозвался Шэнь Цзю. – У тебя была мать? И какой же она была? – будто бы невзначай спросил он.

– Для меня матушка была самой лучшей на свете. – Ло Бинхэ поднял расцветшее в улыбке лицо с радостно сияющими глазами.

Лицо Шэнь Цзю исказила мимолётная судорога, и он вскинул руку, веля ученику замолчать.

– Да, твой возраст и впрямь оптимален для того, чтобы приступить к совершенствованию тела и духа, – признал он, смерив его взглядом.

При этом на его лице отразился основной лейтмотив его отношения к главному герою: зависть, зависть, ещё больше зависти.

Он смертельно завидовал тому, что у Ло Бинхэ была «самая лучшая на свете» мать, завидовал его прирождённому таланту, но более всего – тому, что тот имел возможность поступить на хребет Цанцюн в столь подходящем для этого возрасте. Да, оригинальный Шэнь Цинцю был именно таким – способным на самую чёрную зависть по отношению к несмышлёному ребёнку.

Шэнь Цзю поднялся с места и неспешно приблизился к Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю неосознанно попытался преградить ему путь, но что он мог поделать, находясь здесь на правах призрака?

Подняв голову, Ло Бинхэ снизу вверх уставился на главу пика Цинцзин с надеждой, словно на сошедшее наземь божество.