Книга Благословение небожителей. Том 1, страница 73 – Мосян Тунсю

– Итак… кровать имеется? – поинтересовался он.

Се Лянь молча снял со спины циновку и расстелил её на полу.

– Всего одна? – поднял брови Саньлан.

Откуда Се Ляню было знать, что на обратной дороге он кого-то встретит и ему понадобится вторая!

– Если ты не возражаешь, – сказал он, – этой ночью нам придётся немного потесниться.

– Ладно, сгодится.

Пока Се Лянь подметал пол, Саньлан внимательно изучал комнату.

– Гэгэ, тебе не кажется, что в этом святилище не хватает одной важной вещи? – вдруг спросил он.

– Да вроде всё есть… не считая последователей, – ответил Се Лянь, опускаясь на пол, чтобы подготовить постель.

Саньлан уселся возле него и подпёр щёку рукой:

– А как же божественная статуя?

И действительно, Се Лянь позабыл о самой важной детали: изображении божества!

Без него и храм храмом нельзя считать. Разве что Се Лянь лично взгромоздится на алтарь и будет восседать там дни напролёт!

Поразмыслив немного, Се Лянь нашёл выход из положения:

– Я как раз купил кисти и бумагу. Завтра нарисую и повешу портрет.

Рисовать портрет самого себя, чтобы повесить в собственном святилище, собственноручно и построенном, – если об этом узнают на Небесах, потешаться будут лет десять, не меньше. Но на изготовление божественной статуи нужно много денег и времени. Пусть уж смеются, решил Се Лянь.

– Хочешь, я нарисую? – предложил вдруг Саньлан.

Се Лянь замер от удивления, а потом улыбнулся:

– Было бы здорово. Но не думаю, что у тебя получится изобразить наследного принца Сяньлэ.

Все портреты Се Ляня сожгли восемьсот лет назад, а если какие и остались, то кто их видел?

– Разумеется, получится. Разве только что в телеге мы не говорили про его высочество?

Се Лянь припомнил. Действительно, когда он сказал: «Вряд ли ты о нём знаешь», Саньлан ничего не ответил. Теперь Се Лянь задумался. Он закончил поправлять постель и выпрямился.

– Саньлан, неужели ты и в самом деле знаешь о нём?

– Ага, – ответил Саньлан, усаживаясь на циновку.

С лица юноши не сходила улыбка, но по тону голоса было непонятно, говорит он всерьёз или подтрунивает над собеседником. Всё это очень занимало Се Ляня, и ему было любопытно узнать его мнение. Так что принц придвинулся поближе и спросил:

– И что же ты думаешь о наследном принце Сяньлэ?

Они переглянулись. Пламя единственной красной свечи трепетало за спиной у Саньлана, его тёмные глаза тонули во мраке, и выражения лица было не разглядеть. Какое-то время спустя он ответил:

– Я думаю, Цзюнь У его ненавидит.

Се Лянь застыл от удивления.

– Почему ты так считаешь?

– Если нет, то зачем он дважды изгнал его?

Се Лянь едва заметно улыбнулся и подумал: «Рассуждает совсем как ребёнок».

Он склонил голову и принялся развязывать пояс на одежде.

– Его отношение тут ни при чём. В мире полно вещей, которые нельзя так просто объяснить любовью или ненавистью.

– Ох.

Нагнувшись, Се Лянь стащил с себя белые сапоги и продолжил:

– За проступком должно следовать наказание. Оба раза Цзюнь У лишь исполнял свои обязанности.

– Возможно, – уклончиво ответил Саньлан.

Се Лянь снял верхнюю одежду, сложил её и потянулся убрать на стол для подношений. Он хотел сказать ещё что-то, но, обернувшись, обнаружил, что взгляд Саньлана устремлён на его ногу. То был очень странный взгляд: одновременно холодный и обжигающий; глаза горели, но в них искрился лёд.