Книга Благословение небожителей. Том 2, страница 93 – Мосян Тунсю

От такого предложения Се Ляню стало и смешно, и страшно. Он покачал головой:

– Нет, если Ци Жун с его характером попадёт в Хуанцзи, никому на горе Тайцаншань покоя не будет.

Ни мать, ни сын не знали, как лучше поступить. Оставалось только отложить решение этой проблемы на потом. Вечером, навестив отца, Се Лянь завершил свой короткий визит.

Все знали, что его высочество наследный принц полностью посвятил себя самосовершенствованию и с тех пор, как ушёл в монастырь, очень редко встречается с родителями. Отец его, правитель Сяньлэ, не придавал этому большого значения, а вот матушка сильно тосковала. Покинув дворец, принц пошёл прогуляться по городу и заодно решил зайти с Му Цином к нему домой.

Богатые особняки с киноварно-красными воротами и бедняцкие лачуги зачастую разделяет всего одна улочка. Ветхий дом Му Цина как раз скрывался в самом тёмном углу самого процветающего района столицы.

Едва они втроём вошли в переулок, как их окружила стайка детей в лохмотьях. Они лепетали:

– Гэгэ! Гэгэ вернулся!

Се Лянь удивился, почему это они его, незнакомого человека, называют гэгэ, но потом понял, что ребятишки обращаются не к нему, а к Му Цину. Тот же на их ласковые приветствия не реагировал, только сказал:

– В этот раз у меня для вас ничего нет. Хватит подлизываться.

Лицо у него было строгое, но по голосу было слышно, что он не сердится.

– Ваше высочество, – сказал Му Цин Се Ляню, – не обращайте внимания: это соседские ребятишки.

Очевидно, дети хорошо знали Му Цина и прежде частенько играли с ним, а потому совершенно не боялись. Хихикая, они окружили юношу и стали тянуть грязные ручонки, выпрашивая съестное. В конце концов он достал из мешка гроздь рубиново-алых вишен и разделил между ними.

На Фэн Синя эта сцена произвела сильное впечатление: такого поведения он никак не ожидал. Он-то думал, раз природа наделила Му Цина надменным и смазливым личиком, этот человек скорее удавится, чем хоть куском с умирающим от голода поделится. А вот Се Лянь не удивился. Принц поначалу тоже хотел чем-нибудь угостить детей, но, к сожалению, у него не было привычки носить с собой конфеты, а приказать Фэн Синю отсыпать им серебряных монет он тоже не мог: выглядело бы, будто милостыню бросает.

Вдруг раздался громкий цокот копыт и конское ржание, а с улицы донеслись отчаянные крики.

Лица юношей сразу посуровели. Се Лянь выбежал из переулка первым. На проспекте всё было вверх дном, царила жуткая неразбериха: прохожие разбегались в ужасе, по земле катились красные яблоки и жёлтые груши. Не успели они разглядеть, что происходит, как послышался чей-то залихватский смех:

– Прочь с дороги! Смотрите в оба! Если задавлю, потом не жалуйтесь!

– Опять он! – с досадой воскликнул Фэн Синь.

По проспекту в роскошной золотой повозке нёсся Ци Жун. На лице его застыла ярость. Он размахивал хлыстом изо всех сил, белый конь жалобно ржал.

– Остановите его! – крикнул Се Лянь.

Золотая повозка со свистом пролетела мимо них.

– Есть! – откликнулся Фэн Синь и кинулся вперёд.

Се Лянь хотел посмотреть, что там с людьми и опрокинутыми лавочками, проверить, не пострадал ли кто, но тут его внимание привлекло нечто иное. Он резко обернулся и увидел, что за роскошной золотой повозкой тянется толстая пеньковая верёвка, к концу которой привязан холщовый мешок. Внутри кто-то отчаянно бился, пытаясь выбраться; похоже, это был живой человек.