Книга Благословение небожителей. Том 3, страница 98 – Мосян Тунсю

– Виноват!

Хуа Чэн картинно вытянул ноги, закинул одну на другую и покачал так, что зазвенели серебряные цепочки на сапогах. Прежде Се Лянь счёл бы его юношеский задор забавным и милым, но сейчас ему не давал покоя странный розыгрыш. Принц сидел неподвижно, про себя возмущаясь: «Что за шутки такие?! Впрочем, ничего удивительного: для него это пустые слова!»

Заметив, что Се Лянь странно притих, Хуа Чэн сразу уселся ровно и сказал:

– Ваше высочество, простите. Не принимайте близко к сердцу. Больше не повторится.

Когда он так серьёзно извинился, Се Лянь, напротив, устыдился и подумал: «Вот я дурак! Подумаешь, шутка, ничего особенного. И вообще, Саньлан просто сказал „поженимся“, а на ком, не говорил – я себе уже напридумывал… Всё, надо остановиться. Сейчас же. Немедля!»

Он мысленно отвесил себе несколько оплеух, успокоился и улыбнулся:

– Нет-нет, ничего. Не обращай внимания, я просто вспомнил о случившемся с Повелителем Ветра и загрустил.

Хуа Чэн был не против сменить тему:

– Почему? Водный Тиран дальше сам разберётся.

Принц глубоко задумался, потом медленно покачал головой и сказал:

– Саньлан, ты правда считаешь, что с этим делом покончено? Мне почему-то кажется, всё только начинается.

Ши Цинсюань всегда относился к старшему брату с огромным уважением, и вдруг такое… Стоило ему увидеть Ши Уду, он как с цепи сорвался. Се Ляню в голову закралась страшная мысль: а если это Повелитель Воды обманом выманил Повелителя Ветра из павильона?

В тот момент он был с Линвэнь и Пэй Мином, но для такого сильного небожителя не составило бы труда тайком отправить на дело своё воплощение. Принц хотел поделиться с Хуа Чэном этими подозрениями, однако тот припечатал:

– Нет. Всё кончено.

– Саньлан? – опешил Се Лянь.

Хуа Чэн пристально посмотрел на него:

– Гэгэ, ты мне веришь?

Се Лянь ответил ему таким же взглядом:

– Верю.

– Тогда послушай меня, – медленно сказал Хуа Чэн. – Держись подальше от Повелителя Ветра, Повелителя Воды, Повелителя Земли, Линвэнь и Пэй Мина.

Се Лянь совсем скис и всю дорогу сидел подавленный. Они обменялись ещё парой фраз, но по тону Хуа Чэна стало ясно, что разговор окончен, и вопросов принц больше не задавал.

В святилище Водяных Каштанов они вернулись ещё затемно. Се Лянь открыл дверь и увидел, что котлы, миски и прочая кухонная утварь начищены до блеска, а Лан Ин, Гуцзы и Ци Жун мирно спят в комнате, укрытые одеялами. Похоже, пока хозяин был в отлучке, кто-то действительно за всем присматривал, а прямо перед его возвращением незаметно исчез.

Сразу после прибытия на наследного принца обрушилась гора прошений!

Никогда ещё в святилище не обращалось столько страждущих. Вряд ли это была заслуга того богатого купца, что собирался разнести добрую славу о Се Ляне по всей округе. Обещание своё тот выполнил – явился в храм, – но табличку, предусмотрительно выставленную Се Лянем на видное место, то ли не заметил, то ли сознательно проигнорировал. Вместо обещанных благовоний он подарил принцу шёлковое знамя: торжественно вручил при всём честном народе, чуть не лопаясь от важности. Не ожидая подвоха, Се Лянь развернул ткань… и сразу же свернул обратно. Увы, поздно: вышитый на ней огромными иероглифами текст крепко врезался в его память. Надпись гласила: «Искусные руки возвратили дитя»^[18].