Книга Вязаное счастье попаданки, страница 32 – Ольга Иконникова

Я убеждаю себя, что он не станет разыскивать какую-то служанку. Зачем ему горничная, если к его услугам сама хозяйская дочь? А в том, что мадемуазель Марбо готова отдать ему свою честь, у меня нет ни малейших сомнений.

Устроившись в той же комнате, где я чистила столовое серебро, я принимаюсь за камзол. Мягкой щеткой сметаю с него пыль, потом аккуратно зашиваю едва заметную прореху на рукаве.

Слышу, как Лулу таскает на кухню грязную посуду с обеденного стола, но не предлагаю ей свою помощь — мне даже думать не хочется о том, чтобы снова появиться в парадной части дома. К тому же камзол еще не полностью приведен в порядок — на другом рукаве заметно жирное пятнышко. Можно попробовать вывести его соленой водой.

Именно этим я и собираюсь заняться, когда дверь в комнату открывается. Сначала я думаю, что это Лулу, и вздрагиваю, когда вижу на пороге мадам Марбо.

Она видит в моих руках камзол и одобрительно кивает. А потом спрашивает:

— Как тебя зовут?

— Изабель, ваша милость!

Ее губы кривятся в усмешке:

— Это же надо такое придумать — Изабель! Для служанки это слишком громкое имя.

Она даже не понимает, что эти слова унижают и меня, и ее саму. Но то, что она произносит после этого, заставляет меня забыть о ее предыдущих словах.

— Мне нужно, чтобы ты испортила этот камзол!

— Простите, ваша милость, я вас не понимаю, — я смотрю на хозяйку с удивлением.

По ее лицу пробегает тень недовольства.

— Я хочу, чтобы ты испортила камзол его сиятельства! — чуть громче повторяет она. — Что тут может быть непонятного?

Теперь мне всё предельно ясно — она рассчитывает, что это заставит гостя задержаться в их доме как минимум на несколько дней. Мне становится смешно. Неужели она надеется, что это сподвигнет его проявить к ее дочери больше внимания? Да он может хоть месяц просидеть в этом доме безвылазно и при этом ничего не почувствовать к девице, которую ему так усердно сватают!

Мадам замечает улыбку на моих губах и хмурится еще сильней.

— Так ты сделаешь, что я тебе велю?

Но я мотаю головой. Мне совсем не хочется еще больше злить де Сореля. Он и так имеет причину на меня гневаться, так зачем же добавлять еще одну?

— Простите, ваша милость, но как же можно намеренно испортить такой красивый камзол? Он стоит больших денег.

— Это не твоего ума дело! — рявкает она.

Но я не намерена с ней соглашаться.

— Простите, ваша милость, но если я испорчу одежду его сиятельства, то и платить за нее придется мне.

Тут она понимает, что меня волнует исключительно финансовая, а отнюдь не этическая сторона вопроса, и усмехается:

— Не беспокойся об этом. Платить тебе не придется. А если его сиятельство рассердится и назовет тебя дурой и неумехой, то ничего страшного не случится. Просто не будешь после этого показываться ему на глаза, вот и всё. А еще лучше посидишь дома те дни, что его сиятельство у нас гостит.

— Но как же, ваша милость, — возражаю я, — вы же не заплатите мне за то, что я стану сидеть дома! А я нанялась к вам на работу всего на неделю!

Ее интерес на самом деле вполне согласуется с моим собственным. Я и сама предпочла бы не показываться графу на глаза. Но мне нужны деньги, и бросать работу просто так я не намерена.

— Заплачу, — говорит она. — Я выплачу тебе жалованье за эту неделю. И еще добавлю сверху.