Книга Зачарованная, страница 4 – Лора Таласса

Мемнон с проклятьем сокращает расстояние между нами и подхватывает меня.

Только теперь, оказавшись в его объятьях, я смотрю на свою родственную душу.

Смотрю, упиваясь его бронзовой кожей, черными волнистыми волосами, завораживающими глазами, темно-карими по краям и светлыми, как бурбон, у зрачков. Прошло всего несколько часов с тех пор, как я видела его в последний раз, но мой взгляд жадно блуждает по чуть крючковатому носу, полным чувственным губам, высоким скулам, острому подбородку, натыкаясь наконец на шрам, тянущийся от нижней челюсти к левому уху и уголку левого глаза.

Я словно бы вижу призрак, и на миг старые воспоминания заслоняют новые. Я протягиваю руку, касаюсь пальцами его щеки…

Выражение лица Мемнона смягчается, и этого достаточно, чтобы наше прошлое овладело моим затуманенным разумом.

– Est xsaya. Est Memnon, – шепчу я. – Vak watam singasavak.

Мой царь. Мой Мемнон. Ты выжил.

Пугающие чувства бурлят во мне. Словно зазубренный нож режет изнутри душу. Я не пойму, что я чувствую, почему я это чувствую, но знаю, что, если бы Мемнон не держал меня, у меня подкосились бы ноги.

Находясь почти вплотную к нему, я вижу, как зрачки его расширяются. Он замирает.

– Ты помнишь, – выдыхает Мемнон почти с отчаянием.

– Конечно я помню. Ты же заставил меня вспомнить.

И тут же во мне закипает ярость. Я крепко зажмуриваюсь и слабо пытаюсь оттолкнуть его, хотя голова гудит, а желудок сводит.

– О нет, маленькая ведьма, – говорит он мягко. Нежно. – Я не отпущу тебя.

И он обнимает меня еще крепче и выходит из камеры.

Едва мы переступаем магический порог, отделяющий нейтрализующие клетки от коридора, сила заполняет мое тело. Ощущение такое внезапное, такое острое, что я задыхаюсь и давлюсь рвотным позывом.

В мгновение ока магия Мемнона обволакивает меня, проскальзывает в рот, в горло, унимая тошноту.

Прерывисто вздыхаю и устало прижимаюсь к груди колдуна. Рассеянно замечаю, что он сменил смокинг на черное облегающее термобелье, черные джинсы и ботинки.

– Еще что-то болит? – спрашивает он ласково. Слишком ласково.

Болит всё — голова, суставы, даже кожа. Но больше всего – сердце.

– Разве сейчас не самое время позлорадствовать? – бормочу я, пока он несет меня по пустому тюремному корпусу. – Ты победил меня по всем статьям.

Магия Мемнона тянется и открывает тяжелую железную дверь впереди.

– Я буду злорадствовать, когда моя будущая жена почувствует себя лучше.

Будущая жена.

Корчу гримасу – и морщусь, потому что пульсация в голове усиливается. Ненавижу нерушимые клятвы и весь этот фарс с помолвкой.

Рядом с входной дверью на полу распростерся дежурный офицер. Глаза его закрыты, грудь мерно поднимается и опускается. Мемнон на миг останавливается, присаживается рядом с ним на корточки и, удерживая меня одной рукой, кладет другую на лоб мужчины.

– Ты слишком много выпил сегодня и уснул на дежурстве, – бормочет он. – Тебе стыдно, ты никому об этом не расскажешь.

Потом Мемнон поднимается, поудобнее перехватывая меня. Если бы я чувствовала себя лучше, то непременно отпустила бы какой-нибудь едкий комментарий по этому поводу. Но, честно говоря, я слишком устала, мне слишком плохо и совсем не до того.

– Где болит больше всего? – спрашивает Мемнон, выходя из блока, словно прочитав мои мысли.

– Голова.

А какой смысл лгать? Такое чувство, словно кто-то пытается выбраться наружу из моего черепа с помощью отбойного молотка.