Книга Хозяйка ведьминых земель, страница 39 – Евгения Зимина

Ида закрыла глаза, чувствуя, как её сердце бьётся в унисон с его. Она сделала выбор. И ни о чём не жалела. А письмо от агентства так и осталось смятым на полу, забытое и ненужное.

Ветер шелестел листьями древнего дуба на Священной поляне, где когда-то был заключен первый договор между людьми и духами Сентинелла. Теперь здесь, среди корней, Леон и Фен расставляли чаши с водой из родника Ветролома, угли священного костра и пучки сушеных трав.

— Ты уверен, что всё правильно? — Ида перебирала в руках камень желаний, подаренный старостой деревни.

— Абсолютно! — Фен, балансируя на одной ноге, пытался повесить на ветку дуба связку сушеных ягод. Ветка треснула, и друид шлепнулся в лужу. — Всё в порядке! Так и задумано!

— Нет, не задумано, — вздохнул Леон, вытягивая его за шиворот. — Но ритуал всё равно сработает.

Оливия, сидевшая на пне рядом, болтала ногами и с любопытством разглядывала приготовления.

— А что будет, если папа и тётя Ида всё сделают правильно?

— Земля снова станет сильной, — объяснил Леон. — Как раньше. И больше не будет забирать силы у людей.

— А если неправильно?

Фен, выжимая воду из рукава, хмыкнул:

— Тогда, возможно, граф превратится в лягушку. Или Ида в куст. Или я в... ой, нет, я уже в луже.

— Фен, — Ида прикрыла глаза, стараясь сохранить серьезность. — Может, помолчишь?

— Ни за что! Это мой священный долг, разряжать обстановку перед судьбоносными моментами!

Когда солнце коснулось горизонта, окрасив небо в багряные тона, на поляну пришел граф. На нем была та же ритуальная белая рубаха, подпоясанную серебряным шнуром. Его взгляд скользнул по Иде, и в нем читалось что-то большее, чем просто решимость.

— Готовы? — спросил он тихо.

Она кивнула.

Леон поднял руки, и воздух наполнился гулом древнего языка друидов. Фен, неожиданно серьезный, зажег угли священного костра. Пламя вспыхнуло ярко-синим, а затем побелело.

— Встаньте в круг, — прошептал Леон.

Ида и Стефард заняли места у корней дуба, лицом друг к другу. Между ними лежал камень желаний.

— Кровь правящего Сентинеллом, — напомнил Леон.

Граф без колебаний провел лезвием по ладони и позволил каплям упасть на камень.

— Сила Ведьмы Возрождения.

Ида положила руки поверх его, и их кровь смешалась. Камень вспыхнул золотым светом.

— Теперь слова, — сказал Леон.

Стефард первым нарушил тишину:

— Я, Стефард Сентинелл, отдаю земле свою волю и кровь. Пусть она снова будет живой.

Ида закрыла глаза:

— Я, Аделаида Вяземская, отдаю земле свою магию. Пусть она снова будет сильной.

Камень треснул.

Из трещины хлынул свет, и вдруг Ида почувствовала... его.

Сердце графа.

Оно билось в унисон с её собственным, как будто между ними протянулась невидимая нить. Она увидела его мысли, его страхи, его надежды.

— Что это? — прошептала она.

— Связь, — ответил Леон. — Теперь вы едины с землёй. И... друг с другом.

Стефард сжал её руку, и она поняла, он тоже чувствует её.

— Это... навсегда?

— Да.

Фен, наблюдавший за этим, вдруг всхлипнул:

— Это так прекрасно, что я, возможно, сейчас заплачу. Или упаду. Или упаду, плача.

Оливия, до этого сидевшая тихо, вдруг вскочила:

— Значит, теперь тётя Ида и папа... связаны? Как в сказке?

— Да, — улыбнулся Леон.

— Значит, она теперь никогда не уйдёт?

Граф посмотрел на Иду, и в его глазах читался немой вопрос.