Книга Обсидиановое сердце. Механическое сердце, страница 40 – Елена Михалёва

– Само собой, мастер, – кивнул адепт, продолжая увлеченно жевать.

Авериус Гарана остановился на мгновение, чтобы смерить ВарДейка очередным пристальным взором, однако свои выводы о молодом человеке оставил при себе.

Он говорил еще долго. О вампиризме, Черном Дворе и проклятиях. О стадиях исцеления и различных средствах, которые могут помочь. Рассказывал о тонкостях и собственных открытиях. А Крис вдумчиво слушал, стараясь ничего не упустить. То и дело заглядывал в записи, которые делал маг. Потом начал дополнять их сам. И невольно отметил про себя, что еще никто из знакомых мастеров не был настолько фанатично предан делу, как этот человек.

В ту ночь Авериус Гарана остался подле дочери.

В маленьком фонаре коптила толстая свеча. В ее пляшущем свете тени были кривы и нестройны. Однако в них больше не таился разумный мрак, готовый сожрать заживо, лишь покой и умиротворение.

Маг попросил адепта помочь ему переодеть Гвин. Белое платье, что стало грязными лохмотьями, было торопливо разрезано и полетело в сторону кучей бесформенного тряпья.

Крис старался не смотреть на открывшееся перед ним тело, хрупкое, разбитое. Но взгляд невольно скользнул по девичьей груди, на которой остались следы зубов. По огромному черному синяку на животе. По длинным запекшимся бороздам от когтей на внешней стороне правого бедра. Сквозь бледную кожу просвечивала синеватая карта вен, но кровь в них очищалась, и это немного успокаивало кипевший в его душе гнев.

Авериус Гарана действовал быстро и бережно, будто врач с пациенткой. Обработал раны, нанес мазь на синяки, сделал маленькие уколы в местах укусов. Потом с помощью ВарДейка надел на девушку просторную рубаху до колен, вроде больничной робы.

Поверх мешков и соломы маг положил тонкий походный тюфяк и одну из подушек. Удобно устроил дочь, накрыл одеялом. Отправил своего притихшего помощника спать, а сам просидел до рассвета подле Гвин. Он неторопливо делал записи в журнале с измятой кожаной обложкой, беззвучно шевелил губами и то и дело хмурился.

Крисмер несколько раз просыпался в своем углу. Он поднимал голову. Обнаруживал мужчину на том же месте, в той же позе. Затем переводил взгляд на мирно спавшую девушку. А потом вновь проваливался в неглубокий сон без сновидений.

Так продолжалось до самого рассвета.

С первыми лучами солнца Гвинейн Гарана пришла в себя. И слабым голосом попросила у отца воды.

* * *

Потянулись дни. Сложнее всего далась первая неделя. Обратная мутация подтачивала и без того слабое тело Гвин, но оба мужчины боролись за жизнь девушки, и скверна мало-помалу отступала.

Сначала прояснились глаза, из них ушла мертвенная муть. Вернулся прежний зеленый цвет, глубокий и чистый.

Затем вскрылись нарывы в местах укусов. Антидот, что вкалывал Авериус Гарана, вывел из организма остатки вампирского яда. В этих местах кожу покрыли многочисленные болезненные язвочки. Они сочились гноем, зудели, не давали спать. Следуя указаниям мага, Крис, который проводил подле Гвинейн все время, обрабатывал эти язвы и накладывал мягкие повязки. Вскоре гной сменился чистой сукровицей, а затем ранки начали подсыхать.

Адептка морщилась, но терпела. Прикосновения Криса были предельно осторожными. Он очень старался не напугать и не причинить новую боль. Чувствуя неловкость, Гвин шутила, что выглядит как гадкая болотная жаба. Но блондин с серьезным видом поправлял ее: не жаба, а скользкая гусеница, из которой в скором времени вырастет прекрасная бабочка. И Гвин невольно краснела.