Книга Переполох в гареме. Попаданка в султанский гарем, страница 40 – Диана Озтюрк

Мужчина, годившийся ей в отцы, встал и подошёл вплотную. Одним ловким движением он стянул с неё паранджу. Оказавшись перед ними в одной ночной сорочке, Злата ахнула от неожиданности и возмущения.

— О-о-о, то что надо! — воскликнул он, хищно облизнувшись. — Какую сумму ты за неё просишь?

От его жадного, скользящего по телу взгляда её скрутило омерзение.

— А сколько не жалко, господин?

— Знаю тебя с рождения, Фуркан, но каким был пронырой, таким и остался, — усмехнулся тот, доставая из кармана увесистый чёрный мешочек и бросая его оппоненту.

— С вами приятно иметь дело, — довольно хмыкнув, Фуркан стремительно удалился.

Судорожно сглотнув и собрав в кулак обломки гордости, Злата презрительно вздёрнула подбородок, всем видом показывая, что не признаёт его власти. Воинственный вид «новоприобретённой» наложницы вызвал у «хозяина» приступ хохота.

«Девица не из робкого десятка», — подумал он, и в нём проснулся азарт. Омар был потомственным работорговцем. Ему не было и пяти, когда он вместе с дедом коротал дни на невольничьем рынке. В десять лет успешно провёл первую сделку, а в пятнадцать, перехитрив старших братьев, занял место больного отца. Имел личный гарем из наложниц, подобранных, как уникальная коллекция драгоценностей. Ему незнакомы сострадание и любовь. Единственное, что вызывало в нём трепет, — богатство, которое он сегодня приумножит с началом аукциона.

Медленно, словно хищник, он обошёл её, изучая тело и лицо. Попытался прикоснуться, но получил отпор.

— Либо ты сама раскроешь свою красоту, либо я выведаю её силой, — с едва скрываемым раздражением проговорил он. — Отныне я твой господин, владелец и повелитель!

— Ошибаетесь. У меня уже есть повелитель, и он будет недоволен, узнав о произошедшем, — Злата решила пойти ва-банк.

— Сомневаюсь, что его власть сильнее моей, — иронически усмехнулся он.

— А зря, — саркастически приподняв бровь, ответила девушка. — Представьте, я собственность самого султана!

На базарной площади, готовясь к торгам, суетились воротилы здешней торговли, продавцы диких животных и рабов. Приводили живой товар в надлежащий вид, а то, что планировалось сбыть задорого, наряжалось в яркие костюмы и дешёвые, но привлекающие внимание украшения. Это помогало завлечь денежного покупателя и отвести взор от возможных изъянов. Промышляли и обыкновенным мошенничеством, выдавая взрослых особей за молодых, больных — за здоровых. Главное — ухитриться всунуть товар так, чтобы покупателю казалось, что выбор сделал сам и никто его к покупке не принуждал. Это распространялось практически на всех, исключение — Османский дворец. Правитель обман не потерпит, казнит — и делу конец. Оттого при появлении Гюль-Аги вокруг него продавцы разом оживились в предвкушении золотых монет. Богатые господа, в свою очередь, ревностно скрывали от него своё недовольство, для них он представлял прямую конкуренцию и мог выкупить желаемое за любую сумму из государственной казны. Занимаемая должность имела статус в обществе, но, не являясь аристократом по рождению, он чувствовал нутром от окружающих нотки зависти и презрения. Будучи рядовым евнухом без власти и признания, ловил на себе сочувственные взгляды и слышал вслед едкие насмешки. Пусть сейчас его украшает роскошный кафтан с позолоченными пуговицами, но он кастрат — и таким останется навсегда.