Книга Переполох в гареме. Попаданка в султанский гарем, страница 37 – Диана Озтюрк

— Эй, чего уставилась? Здесь нельзя так себя вести! — вновь сделал замечание Гюль Ага.

— А как можно⁈ Жестоко и кровожадно? — оттолкнула его от себя, готовая вот-вот расплакаться от переполнявших эмоций. — Отвечай! — голос оборвался сдавленным хрипом.

Главный казначей, гневно сжав губы, не нашёл, что ответить охваченной испугом девушке. Непонятно откуда взявшаяся в их дворце рабыня абсолютно права. Ему, как никому другому, понятны чувства пленников. Невыносимая и глубоко запрятанная боль предательства явила ему суровое лицо дяди — единственного опекуна, цинично продавшего его алчным наместникам. Раздражение от ощущения собственной беспомощности, когда начинаешь ненавидеть себя, каждый раз испытывая очередную волну унижения от женщин и мужчин. Да, ему повезло оказаться во дворце, и сейчас он уважаемый господин, но ему никогда не стать прежним, у него никогда не будет потомства и семьи. Ах, если бы только мог обратить реку времени вспять и вновь стать здоровым мальчишкой! Сквозь горы, пустыню и реки, как влюблённый Меджнун*, отыскал бы свою первую любовь по имени Ясмин — тайну и боль всей его жизни.

— Только посмотрите, кого я вижу! — неожиданно прозвучал позади знакомый голос, возвращая в прискорбную реальность. — Достопочтенный Кызлар Агасы собственной персоной!

Обернувшись, он увидел местного торгаша редких птиц. Тот являлся главным поставщиком пернатых в новый и старый дворец. В продаже имелись канарейки да попугаи разных видов, синекрылый павлин и даже фазан. Правда, отчасти в последнее время султан получал животных в качестве ценных даров от глав других государств. В его владениях имеется императорский зверинец с невиданными животными — от массивного слона до хрупкого лебедя.

— Ну здравствуй, Аслан эфенди, — вежливо отозвался старший, пряча за улыбкой тревогу и раздражение.

Было глупостью с его стороны рассчитывать, что визит на площадь останется незамеченным. Представитель гарема — лакомый кусочек для купцов, лавочников и местных проходимцев. Каждый из кожи вон лезет, только бы пропихнуть свой товар да подороже.

— Мне тут страусовые яйца доставили из самой Африки — великолепный подарок для маленького шехзаде!

— Скажешь тоже, — скривился Гюль Ага. — Зачем ему это дикое создание⁈

— А вы купите — там видно будет! — ничуть не смутился торгаш.

— Быть может, в другой раз, — ответил казначей уклончиво.

— Ну хорошо, — сердито поджав губы, как бы нехотя согласился тот. — Пожалуй, кое-кому понравился волнистый попугай, — нарочито громко сказал мужчина.

Обернувшись через плечо, Гюдь Ага пожалел, что не сделал этого ранее… Нерадивый помощник, забыв обо всём, играл с птицей, а рабыни и вовсе след простыл. Сдерживая поток гнева, многозначительно прочистил горло. Вздрогнув от неожиданности, парень резко выпрямился, после чего поймал его свирепый взгляд. Прочитав в глазах немой вопрос и запоздало обнаружив пропажу, испуганно попятился назад. Рабыня ускользнула прямо из-под носа. Любой ценой нужно отыскать её раньше, чем она попадёт в цепкие лапы работорговца и пропадёт в безвестности.

*Арба, араба — ранее повозка, в современном тур. языке — машина.

Воспользовавшись ситуацией, пока старший евнух потерял бдительность, а парень играл с экзотическими птицами, Злата чудом смогла ускользнуть. Затеряться в толпе прохожих не составило особого труда, а тёмное одеяние, словно мантия-невидимка, поспособствовало её побегу. Повезло, что нет кандалов, иначе их лязганье привлекло бы лишнее внимание, да и выбилась бы из сил раньше времени. Через сетчатую вуаль мало что можно было разглядеть — приходилось щуриться и напрягать зрение. По мощёным тесным улочкам изредка проезжали повозки, крытые кареты, но никаких велосипедов, мотоциклов или автомобилей. Посмотрев на небо, обратила внимание, что самолёты с вертолётами над головой также не летают. Жаль, сигнал SOS не подать.