Книга Черная овечка, страница 170 – Бринн Уивер, Алекса Харлоу

Ткань сдвигается, и женщина говорит что-то неразборчивое на заднем плане. Я представляю, как Кэрон соскальзывает со своей кровати или встает с шезлонга, забыв о своем латте матча, когда начинает понимать, что что-то не так.

Улыбка согревает меня до глубины души.

— Гав-гав, лохматый. Ты не забыл дать своей преторианской стае собачьи вкусняшки? — на линии слышится еще какое-то движение, потом полностью замолкает. — Ты что, отключил звук, моя маленькая Бо-Пип^[21]? Я надеялась услышать, как звучит твое прозрение.

Еще одна долгая пауза.

— Ты…

— Они все ушли, Кэрон. И утащили с собой кучку твоих преданных прихожан. Видишь ли, у каждого есть своя цена, даже у Коффи Н’Доли, и иногда не хватает твоих долларов на выполнение работы.

Я почти слышу, как мысли Кэрона складываются в кучу, как тетрис, одно осознание наталкивается на другое, пока все они не рушатся.

Самуэль сделал это. Он нашел способ устранить охрану Кэрона. Рядом нет никого, кто мог бы защитить его. И мы украли ягнятиз-под его присмотра.

Между нами лишь быстрое и тихое дыхание Кэрона, и я наслаждаюсь каждым мгновением, готовая сохранить его среди своих трофеев.

— Чего ты хочешь? — наконец спрашивает он.

— Встретиться. Лично. Один на один. И нет, я не хочу убивать тебя. Я бы уже сделала это. Если ты не согласишься на встречу или если появишься с кем-то, преторианцам будет дано указание передать всю информацию о тебе ФБР.

Еще одна приглушенная пауза. Я представляю, как он устраивает небольшую истерику на заднем плане, как отчитанный ребенок.

— Где? — выдавливает он из себя.

— Фуллер-Плейс, 52. В полночь, — говорю я, глядя на часы. У него будет достаточно времени, чтобы выбраться из своего дома в Веллере, если он поедет сейчас.

Я вешаю трубку.

Мое сердце отбивает возбужденную песню о стенки груди, когда я прислоняюсь к джипу. Я стала на один шаг ближе. Выбрасываю телефон в кювет и уезжаю.

Я направляюсь к заброшенной заправке, где мы собирались на «Осеннюю гадюку», паркуюсь там, откуда открывается вид на окраину города за холмистыми предгорьями. Здесь тихо. Когда я выхожу из джипа, ветра нет. Я прихрамываю к тому месту, где Илай дрался с Уилсоном, и смотрю вниз на капли крови, все еще образующие темное пятно на потрескавшемся асфальте. Сломанный зуб лежит на земле. Я балансирую на здоровой ноге и наклоняюсь, чтобы поднять его, перекатывая зазубренные края по ладони.

Интересно, что чувствовал Илай в тот момент, когда прижал Уилсона к земле и осыпал его ударами. Чувствует ли он вину сейчас, когда оглядывается назад на то, что он сделал? Я бы почувствовала волнение. Наслаждение. Глубокое чувство удовлетворения от того, что мое физическое «я» и мои самые темные желания совпали. Уж точно не чувство вины. Ничего подобного.

Я наклоняю руку, зуб катится с моей ладони и падает на тротуар с тихим стуком. Я смотрю на него сверху вниз, когда понимаю, что чувствую то, чего никогда раньше не испытывала.

Сожаление. Чувство вины.

За то, что причинила боль Илаю.

Я должна была рассказать ему все раньше. Он мог бы принял решение еще до того, как влюбился. Он единственный человек, которого я хотела защитить, и мне это не удалось.

Я знаю, что никогда не верну то, что потеряла. Ни с кем. Нет никого похожего на Илая. Все, что он говорил о любви, было правдой. Я его не заслуживаю. Я не могу стать другой.Лучшая версия меня самой никогда не впишется в его мир, с его правилами. Но есть один способ, которым я могу все исправить для него.