Книга Жнец и Воробей, страница 2 – Бринн Уивер

Кровь в моих венах бурлит, я заставляю себя не смотреть на мужчину. Её мужчину.

Когда она, наконец, отвлекается от повторяющихся движений моих рук и начинает поворачиваться на стуле, чтобы посмотреть на него, я резко прекращаю тасовать карты и бросаю их на стол. Она сильно вздрагивает, как я и предполагала. Но надеялась на обратное.

— Извини, — говорю я. Она смотрит на меня со страхом в глазах. Настоящим страхом. Но слабо улыбается мне. — Как тебя зовут?

— Люси, — говорит она.

— Итак, Люси. Я не буду спрашивать вслух, задай вопрос про себя.

Люси кивает. Я переворачиваю первую карточку. Уже знаю, какая будет. Края карты потерлись, и изображение со временем выцвело.

— Туз кубков, — говорю я, кладя карту на стол и придвигая её ближе к ней. Люси переводит взгляд с картинки на меня, вопросительно хмуря брови.

— Это означает, что нужно следовать своему внутреннему голосу. О чем он тебе говорит? Чего ты хочешь?

Я надеюсь, что она скажет только одно:

Сбежать.

Но она этого не говорит.

— Не знаю, — говорит она почти шёпотом. Разочарование вонзается мне в кожу, как заноза, когда она перебирает пальцами на столе, её простенькое золотое обручальное кольцо выглядит изношенным.

— Мэтт хочет купить ещё один участок земли для ведения сельского хозяйства в следующем году, но я хочу отложить немного денег для детей. Может быть, на недельку уехать из Небраски, отвезти детей к маме и не беспокоиться о ценах на бензин. Вы это имеете в виду…?

— Может быть, — я пожимаю плечами и беру карты, снова перетасовывая их. На этот раз я не буду специально направлять туз кубков на вершину колоды.

Я прочитаю всё, что покажут карты.

— Важно то, что это значит для тебя. Давай начнем сначала, повторяй вопрос в голове.

Я читаю Люси выпавшие карты. Семёрка кубков. Паж кубков. Двойка жезлов. Значит, она может изменить будущее, если будет готова поверить и принять перемены. Хотя, я даже не уверена, что она готова принять то, что я говорю ей. Едва я заканчиваю, как в палатку забегают трое её детей, две девочки и мальчик, с испачканными и липкими от конфет лицами.

Они болтают без умолку, каждый хочет первым рассказать ей о аттракционах, играх или представлениях.

«Здесь есть клоуны, мама. Мама, ты видела человека, который дышит огнем? Я видел игру, в которой можно выиграть плюшевые игрушки, мама, иди посмотри. Мама, мама, мама…»

— Дети, — прерывает их грубый голос у входа в мою палатку. Их худые тела застывают на месте от резкого тона. Глаза Люси, сидящей напротив меня, расширяются. Она не задерживает взгляд на мне, но я всё равно замечаю. Выражение вечного ужаса. Её лицо становится безжизненным. Я смотрю на мужчину, стоящего в дверях, с газировкой в одной руке и пачкой билетов на шоу в другой. — Давайте, берите. Будьте со своей мамашей в шатре через час.

Старший мальчик тянется за билетами и прижимает к груди, как будто их вырвут у него так же легко, как и дали.

— Спасибо, пап.

Дети протискиваются мимо отца, который неподвижно стоит у входа в палатку. Он смотрит, как они исчезают в толпе, потом переключает своё внимание на нас. Не сводя налитых кровью глаз с жены, он осушает содержимое пластикового стаканчика и кидает его на землю.

— Пошли.

Люси кивает и встает. Она кладет на стол двадцатидолларовую купюру, слегка улыбаясь и шепча слова благодарности. Я бы с удовольствием почитала карты ей бесплатно, но знаю таких мужчин, как он. Они непостоянны. Готовы вцепиться женщине в глотку за малейшее проявление неуважения, например,за жалость или благотворительность. Я давным-давно научилась придерживаться принципа обмена ценностями, даже если позже он наорет на нее за то, что она потратила деньги на какую-то хрень, по типу послания из вселенной.