Онлайн книга «Смертная»
|
Как муравьи, смертные тянутся, лезут к тому, что осталось от рухнувшей школы, на руках выносят своих окровавленных детей. Кто‐то рыдает, кто‐то молится, кто‐то, наоборот, мечется. Послали за целителями? Когда явится стража? Разве царь не поможет? Это все его вина! За грехи Саргона страдает народ! Никто не вспоминает госпожу Шамирам. Никто не ждет от нее помощи. Великая богиня славится любовью к пирам, она покровительствует и войне, если та угодна госпоже, но на месте скорби ей делать нечего. Если кто из великих и заглянет сюда, то это будет госпожа Эрешкигаль, царица мертвых, а не ее светлая сестра. Госпожа Шамирам дрожит. Ее взгляд скользит по людям, останавливаясь на искалеченных детях. Она прижимает одну руку ко рту, вторую – к глазам, словно пытается закрыться, исчезнуть, не видеть. – Моя госпожа? – Я протягиваю к ней руку, но коснуться не смею. – Позвольте увести вас… – Ты нашла Юнана? – перебивает госпожа. В ее голосе я с удивлением слышу тревогу. Мне страшно смотреть по сторонам. Если увижу царевича сейчас, то брошусь к нему, снова предам госпожу. Богиня опускает руки. – Найди… – Ее голос обрывается. Госпожа сглатывает, утирает слезы, размазывает по лицу пепел. Потом продолжает: – Найди Юнана, убедись, что он в безопасности. Лииса, пожалуйста, сделай это! – Но, моя госпожа… Она ловит мой взгляд и кривит губы в жалком подобии улыбки. – Я верю, что ты ему поможешь. Иди же. Потом отворачивается, закрывает глаза, сжимает руки в кулаки. И преображается. Ни следа смертной – даже серые полосы пепла на нежном лице сейчас к месту. Затаив дыхание, я смотрю, как великая богиня скользит между людей, прекрасная и изящная. Невозможная среди человеческого горя. Перед ней расступаются и становятся на колени. Появившаяся наконец стража падает ниц. Плач стихает. Воздух делается неподвижен, в нем разлито напряженное ожидание. Всем как будто ясно: богиня заглянула сюда случайно и вот-вот уйдет. Жрецы учат: смерти не нужно противиться, ибо таков порядок, установленный Творцами. Если ты встречаешь неизбежное плачем и скорбью, ты оскверняешь себя и обижаешь богов. Никто из великих не станет терпеть подобное оскорбление, кроме, быть может, госпожи Эрешкигаль. Но и она замыкает мертвым уста, дабы не слышать их стенаний. Взгляд госпожи Шамирам останавливается на замершем перед ней на коленях мужчине. У него знаки отличия воина – косы и печать. Склонив голову, он прижимает к груди дрожащего окровавленного ребенка. Госпожа Шамирам не сводит с него глаз. А потом говорит, и реальность меняется, исполняя волю великой богини. Дзумудзи Смертная произносит слово и платит за это жизненной силой. Я смотрю на нее, дрожащую в ознобе, бледную, больную, и понимаю: она каким‐то чудом, неведомым колдовством подчинила силу моей Шамирам, присвоила, забрала ее себе. «Ты заплатишь и за это, смертная», – думаю я, чтобы скрыть страх. Что сталось с моей женой? Что, если после обряда она устремится в нижний мир, как тень, такая же слабая и беспомощная? Я должен поскорее вытащить эту колдунью из Урука и отправить ее туда, где ей самое место, – в ее серый душный мир. С проклятием – в назидание. Медлить больше нельзя: завтра я поговорю с ней сам. И если в течение трех дней девчонка не явится ко мне, я тоже воспользуюсь словом. Пусть это нарушит соглашение, пусть другие боги отвернутся от меня – это не имеет значения. Я пойду на все, чтобы вернуть тебя, Шамирам. |