Книга Маша и Гром, страница 92 – Виктория Богачева

Я вздохнул, наблюдая, как у нее против воли начинает подрагивать нижняя губа, и как она фыркает и закусывает ее, отворачивается от меня, скрываясь за завесой длинных волос. Еще и запястья эти, и разрезанный свитер...

Сука. Я чувствовал себя последним козлом.

— Слушай, — я вздохнул, — ты устала, я устал. Я могу снять тебе номер в гостинице, но если туда завалятся менты, то тебе придется с ними поехать. А чтобы просто так завалиться в мой дом, им будет нужно решение суда. И, в конце концов, там твоя мать живет. Какие еще нужны аргументы?

Она обожгла меня обиженным взглядом и поджала губы. Ее руки были скрещены на груди, подбородок высоко вскинут.

— Я во все это вляпалась из-за тебя. Поэтому не нужно делать вид, что ты мне какое-то одолжение делаешь, — выплюнула она сквозь зубы, задетая и уязвленная до глубины души.

— Компромисс— это слово тебе не знакомо, да?

— Знакомо, — буркнула Маша все еще обиженно, но на ее губах все же проступила улыбка. — Просто не люблю, когда на меня повышают голос.

— Я тоже не люблю. И когда обвинениями сыплют направо и налево, — я спокойно пожал плечами, и она осеклась.

Посмотрела на меня, склонив голову на бок, и улыбнулась уже по-настоящему.

— Туше, — сказала она нормальным, даже слегка насмешливым голосом. — Раз мы заговорили о компромиссах... как тебе такой — я еду в твой дом, а ты меня сейчас покормишь? Я голодная, между прочим. Менты в камере мне поесть не дали.

— А в чем тут компромисс? — я решил ей подыграть и махнул рукой, подзывая официанта с меню.

— Не знаю, — она легкомысленно пожала плечами. — Сам придумай, раз ты такой знаток.

Когда нам принесли еду и алкоголь — виски для меня, вино для Маши, она разговорилась. Бокал красного полусухого вернул ее лицу нормальный цвет. Щеки раскраснелись, глаза заблестели уже не от обиды или невыплаканных слез, а от вкусной еды и хорошего вина.

— ... этот урод мне еще тем вечером не понравился, когда в первый раз меня допрашивал, — оживленно говорила она, не забывая орудовать вилкой.

Смотреть на нее было почему-то забавно, и я пытался скрыть ухмылку. И понять, что за тепло разливалось внутри меня в груди?..

— Майор по имени Сергей Борисович, значит, — я постучал пачкой сигарет по столу. — Не помню, чтобы пересекался с ним в прошлом.

— Ну, с твоей работой, — она позволила себе ядовитую шпильку и выделила голосом последнее слово, — немудрено забыть. Всех не упомнишь.

— Ха-ха, — я притворился, что аплодирую ей в воздухе, — но потенциальных врагов я стараюсь обычно не забывать.

Она пожала плечами и перекинула за спину длинные волосы.

— Мне нужно домой заехать, — сказала она уже куда более напряженным голосом, чем шутила минуту назад.

— Зачем?

— Вещи забрать, — она пожала плечами. — Я же, наверное, не на одну ночь к тебе еду.

Прозвучало довольно остро. Маша и сама поняла это, потому и смутилась мимолетно, но быстро справилась с собой и снова подняла на меня взгляд.

Я уже собрался сказать, что там нечего и забирать, и она обойдется и без своих дешевых тряпок, но вовремя остановил сам себя. Компромиссы, Громов, компромиссы.

— Лучше не стоит, — я сделал вид, будто реально обдумываюее слова. — Там могут ждать менты. Или в засаде, или обыск проводят.

Вообще, вероятность этого была чудовищно низкой. Эдуард Денисович сказал, что дело не заведено, и хрен кто даст ментам санкцию на обыск без уголовного дела, только если не будет железобетонного повода. Если у них есть покровитель наверху, то еще может выгореть. Но едва ли прямо в тот вечер, когда мой адвокат забрал их единственного свидетеля из камеры. Теперь они знают, что я знаю, что они под меня копают, и что не скупятся даже на самые ублюдские методы. Это точно заставит их лучше продумывать все дальнейшие шаги. Вероятно, потребуется немного времени на перегруппировку и выработку новой стратегии. По крайней мере, так бы поступил я сам.