Книга Фиктивный брак госпожи попаданки, страница 3 – Виктория Богачева

В тот день все для меня изменилось. Закончились истерики и слезы. Я поняла, что невероятным, непостижимым образом успела привязаться к мальчишке. И все свои нерастраченные злость и гнев, все силы бросила на его спасение.

Его, в конце концов, нашли. И вернули домой.

А для меня начался долгий путь принятия и смирения. И поиска способа жить дальше. В этом мире с его ужасными законами и жесточайшим бесправием. И опасностью, которая нависла не только над Уильямом. Над нами обоими, как единственными наследниками семьи Толбот.

Незамужняя женщина не имела здесь права на имущество. Могла наследовать лишь его жалкую часть. Притом — движимого. То есть хозяйкой земель я стать не могла ни при каких обстоятельствах. Как и опекуном для десятилетнего Уильяма, которому до совершеннолетия оставалось еще целых шесть лет.

Потому нам был назначен опекун в соответствии с последней волей покойного отца, изложенной в завещании. Он вписал в него три имени. Наверное, думал, что на всякий случай, для подстраховки.

Но так вышло, что двое из списка были уже мертвы.

И осталось лишь третье имя.

Все движимое и недвижимое имущество графов Толбот было помещено в нерушимый траст, которым управлял также опекун.

Опекун во многом заменял отца. Например, он был наделен правом распоряжаться нашими с Уильямом судьбами: сосватать меня, найти жениха, отправить подальше с глаз долой.

Сэр Найджел Клаттон, наш второй опекун, о кончине которого пришли вести, оказался невероятным человеком. Настоящим сокровищем. Долгое время я никак не могла поверить, что он не притворялся. Что действительно был благородным, щедрым, добрым.

Ни в чем нас не ограничивал, ни к чему меня не принуждал. Горячо поддержал мою идею заниматься семейным делом и посещать типографию, которой владели Толботы. Практически, сэр Найджел разрешил мне работать — немыслимое дело!

— Тесс, — Уильям подошел ко мне со спины, — кто станет нашим опекуном теперь?

Я прижала его к себе и положила руку на плечо.

— Не знаю. Не помню, что указано в завещании.

В дни, когда его торжественно зачитывали наследникам покойного, я пыталась прийти в себя и осознать свалившуюся на меня суровую действительность.

— Идем посмотрим? — Уильям поднял на меня взгляд.

Вздохнув,я кивнула. После мрачных новостей аппетит пропал, и к еде возвращаться не хотелось. Вместо этого мы поднялись по широкой лестнице на второй этаж и прошли в конец коридора — там располагался кабинет покойного отца. Завещание, равно как и прочие важные бумаги, хранилось в сейфе, к которому было три ключа: два у нас с Уильямом и один у опекуна.

Едва завещание оказалось на широком дубовом столе, я перелистала толстые, шуршащие страницы до самой последней. Именно на ней был указан перечень опекунов.

— Сэр Джон Фицджеральд, — озвучил Уильям третью строчку.

Я нахмурилась. Имя показалось знакомым, и в памяти промелькнула картинка…

Тот ублюдок⁈

* * *

— Тесс? — встревоженный голос Уильяма вытащил меня из пучины неприятных воспоминаний. — Ты знаешь этого человека?

— Ты тоже его знаешь, — вздохнула я. — Он все время обивал порог сэра Найджела и умолял распотрошить сейф твоего отца и выставить на продажу семейные секреты. Когда мы искали деньги на выплату налогов с наследства, — процедила сквозь зубы.

Меня передернуло от отвращения, стоило вспомнить рыбьи глаза Джона Фицджеральда, его сальные ухмылки и похабные взгляды.