Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 164 – Виктория Богачева

Талила опустила взгляд, представив, что скажет мужу, когда наступитее черед.

«А я не сделала ничего из того, что ты поручил. И сожгла поместье господина Тадамори, и теперь мы лишились поддержки Восточных провинций».

Неприятный холодок прошелся по позвоночнику и заставил ее поежиться.

Она чувствовала бесполезной. Со всей ее проклятой магией и воинскими умениями, она оказалась ни на что не годна. За ее спиной был уже один сожженный город и одно сожженное поместье, а ведь прошло не больше двух месяцев со дня, как она избавилась от кандалов. Она не могла толком использовать свою силу, но и договариваться не умела. Каждый раз, как она за что-то бралась, выходило лишь хуже.

Единственное, что у нее получилось — не иначе как чудом — это выжечь у Мамору печать подчинения.

И все.

Больше она не сделала ничего.

— Как он мог предать вас, господин?! — воскликнул кто-то из самураев, когда улеглись шепотки, вызванные рассказом Мамору. — Как полководец Хиаши мог вас предать?

Осака, который сидел напротив Талилы, опустил голову. Он будет стыдиться этого до конца жизни.

— А все остальные? — вскинулся сразу же другой. — Все остальные, кто подло атаковал во время переправы? Я жалею, что когда-то сражался вместе с ними.

— На кого же вы оставили войско, господин?

— На тех, кто был готов за меня умереть, — стылая усмешка коснулась губ Мамору.

Он вертел в ладонях опустевшую чашку и смотрел на огонь. В свете, который отбрасывало пламя, и в тенях, что сгущались вокруг них, его лицо и обритая голова выглядели еще более жутко, чем днем.

Талила видела, что некоторые самураи до сих пор избегали смотреть на своего господина. Они отводили взгляды, чтобы не коснуться позора.

Бессильная ярость затапливала ее, но она могла лишь сжимать кулаки.

Мамору всю жизнь жертвовал чем-то ради других. Своей свободой, своей волей, своими желаниями. Даже когда она ненавидела его, когда ничего не знала, он защищал ее и сталкивался лишь с презрением и черной, лютой злобой. И все равно продолжал защищать. Теперь же, столкнувшись с предательством, он принес в жертву свои волосы. И это было гораздо большим, чем прическа. Это был позор и стыд. Кто-то мог сказать, что Мамору лишился чести, и был бы прав.

И вновь — ради других.

Чтобы не позволить советнику Горо добраться до нее.

— Что мы станем делать теперь, господин?

Глаза Мамору странно блеснулив пламени костра, а губы исказил хищный оскал.

— Мы позволим советнику Горо доиграть свою партию до конца, — сказал он загадочно и не прибавил больше ни слова.

Спросить его вновь не посмел никто.

При упоминании имени советника руки Талилы начало знакомо покалывать. С трудом проглотив ставшую вязкой слюну, она поджала губы. Она ведь не сдержалась тогда, позволила силе застлать глаза. Если бы она убила советника Горо, это навредило бы планам Мамору.

Все вновь могло пойти крахом и вновь из-за ее несдержанности.

Она настолько глубоко зарылась в свои переживания, что не заметила, как места вокруг костра опустели, и очнулась, лишь когда Мамору позвал ее.

— Талила, что с тобой?

Она резко вскинула голову и почувствовала вспыхнувший на щеках румянец. Они остались вдвоем! Не меньше двух дюжин человек сидело возле костра, и она не всполошилась, когда они принялись собираться и уходить. И она еще называла себя воином...