Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 168 – Виктория Богачева

Усмешка искривила губы Мамору. С его новым обличием она смотрелась особенно жутко.

— Чего ты хочешь? — повторил господин Горо.

Неприятная испарина выступила на висках, и когда несколько капель сорвались вниз по лицу и попали на обожженную щеку, кожу защипало.

— Так значит, ты хочешь жить, а, советник?

Мамору прищурился со злым, нерадостным весельем. Его собеседник досадливо цыкнул. Он ненавидел проигрывать и именно так чувствовал себя сейчас.

— Если нет — только скажи. Я не пожалею людей, чтобы передатьтебя самураям моего младшего брата, — Мамору продолжал забавляться, и каждая его насмешка хлестким ударом проходилась по советнику Горо.

Было больно проигрывать в игру, в которой мнил себя лучше всех.

— Я хочу жить, — как же тяжело дались ему эти слова!

Они звучали как мольба, как унизительная просьба, и господина Горо тошнило от самого себя за то, что он их произносил, но…

Мамору Сакамото был прав. Больше всего на свете советник любил жить. И он не был готов принять мученическую смерть ни от кого из братьев.

— Почему-то я так и думал, — насмешливо произнес самурай.

Губы стоящей рядом с ним Талилы скривились в презрительной усмешке. Она мазнула по советнику Горо уничижительным взглядом и отвернулась, словно ей было противно даже на него смотреть.

Ему самому было противно слышать свое жалкое блеяние, но, если он сейчас умрет, точно никогда не сможет отомстить. И поквитаться за это унижение.

— Расскажи мне о планах брата, — голос Мамору мгновенно переменился.

Ушло все злое веселье, исчезла насмешка. Он вновь говорил равнодушно и тихо, и лишь угли по-прежнему тлели в глубине его взгляда.

Советнику Горо почему-то сделалось не по себе. Он вспоминал, как часто прежде видел эти черные глаза, внутри которых разгорался пожар. Но тогда между ним и бастардом стоял Император и печать подчинения. Сейчас же их разделял один шаг. Один взмах меча.

— Твоя жена по-прежнему нужна ему живой, — он долго думал, прежде чем заговорить.

Свою свободу и жизнь советник Горо намеревался дорого разменять.

— Какая у него армия? Сколько человек удалось призвать? Кто поддержал его из полководцев? — но Мамору интересовало другое.

— Зачем тебе это?..

— Отвечай на вопрос! — впервые за все время в разговор вмешался хранивший молчание полководец Осака.

Советник хорошо его помнил. Туп, как дерево, но предан и честен до зубовного скрежета.

Мамору нахмурился, что-то сказал ему, и тот шагнул назад, склонив голову.

Существовало лишь одно возможное объяснение того, зачем у него пытались разузнать о численности императорской армии. И это объяснение являлось полнейшей нелепицей, поэтому советник Горо сразу же его отмел.

— Что мне будет, если я скажу? — спросил он, чтобы потянуть время.

Но терпение Мамору было уже на исходе.

— На твоем месте я бы задался вопрос,что с тобой будет, если ты не скажешь? — неласково посоветовал он.

— Зачем тебе это?

— Не твое дело.

— Ты же не намерен атаковать императорское войско в лоб?..

Спросил и сам засмеялся, потому что звучало безумно. И напряженно замер, когда никто больше не поддержал его смех. И неверящим взглядом обвел застывшие лица проклятой девки и упертого полководца.

— Ты лишился рассудка, — пробормотал, не сдержавшись.

— А ты лишишься языка, если еще раз посмеешь такое сказать, — глухим голосом выплюнула проклятая девка.