Книга Яромира. Украденная княжна, страница 143 – Виктория Богачева

Многое им не положено, да только все это давно Яромира попрала. Вольно али невольно. Может, однажды вымолит у Макоши прощения за свою беспутную жизнь.

За минувшую седмицу она дважды уже попрощалась с белым светом. Впервые, когда набросился на драккар лютый шторм. И второй раз накануне, когда Ивар скинул связанного Харальда в море. А она, и мгновения не поразмыслив, птицей слетела за ним следом, не побоявшись ни холода, ни черной глубины, ни смерти.

А сегодня поутру терпение у Яромиры иссякло. В груди отчаянно билось горячее, любящее сердце, и она решилась.

Или нынче. Или никогда.

— Я сперва мыслила, что мне приснился сон, — заговорила она тихо, смотря на свои руки.

Лишь однажды сверкнула взглядом на Харальда. И по тому, как окаменело его лицо, поняла, что ударила точно в цель.

— Но это был не сон, — онемевшие губы едва шевелились, пока Яромира выталкивала из себя трудное, тяжелое признание. — Я знаю, что это был ты.

Харальд взвился на ноги прежде, чем отзвучало ее последнее слово. Опалил таким взглядом, что, будь она потрусливее, забилась бы под еловые ветки и не казала бы носу до следующего утра. Смотреть в его глаза было больно. Внутри все переворачивалось, сжималось и разбивалось в мелкую крошку.

Но Яромира себя заставила. Подняла лицо и не отвела спокойного, ясного взгляда.

Если и мучили ее прежде сомнения, то теперь они развеялись. Лютые глаза Харальда говорили куда лучше слов. Она вспомнила невесомые прикосновения тяжелых ладоней. Вновь почувствовала щекой тепло.

Она сидела, а Харальд стоял перед ней, словно не знал, куда себя деть. И сбежать не мог, и подле нее на землю опуститься — тоже. Страшился пламени, которое разгоралось внутри дроттнинг.

— Зачем? — чуть устало спросила Яромира.

Немало требовалось ей сил, чтобы выдерживать его взгляд. Чтобы говорить, когда все внутри велело молчать. Когда молчать велели его глаза.

Конунг криво усмехнулся на одну сторону и рухнул на еловые ветки, словно подкошенный.

— Зачем спрашиваешь, коли ведаешь? — спросил сурово.

— Скажи, — непреклонно велела княжна.

И Харальд, который не слушал никого с двенадцати зим, как извергся из отцовского рода; Харальд, который никому не кланялся, не гнул спину и не склонял головы; Харальд, который был готов шагнуть на меч, лишь бы не целоваться чужой сапог, отвел взгляд.

И повесил голову, коснувшись подбородком груди.

Сцепив зубы, выдохнул тихо и горько.

— Люба ты мне.

Щеки у нее все же зарделись. Яромира выдохнула рвано и схватилась ладонью за горло, чувствуя, как бешено бьется под пальцами жилка.

Услышав ее судорожный вздох, больше похожий на всхлип, Харальд резко вскинул голову и впился злым, колючим взглядом. Он рассердился на девку, которая сперва душу наизнанку ему вывернула; сорвала с губ нечаянное признание, которое он намеревался унести с собой на погребальный костер, а нынче, бесстыжая, всхлипывала да жадно хватала воздух алыми губами, словно это он ее приневолил!

Но когда Яромира заговорила вновь, подняв сперва ладонь, чтобы заставить конунга замолчать, то сердце его вывернулось наизнанку вновь.

— Так коли люба. Отчего же ты молчал?

Харальд невольным жестом потер грудь, где глубоко под кожей что-то кололось и свербело. Яромира смотрела на него ясным, открытым взором, и он знал себя набедокурившим юнцом. Он уже и не помнил, когда чувствовал себя так…