Книга Яромира. Украденная княжна, страница 144 – Виктория Богачева

Горечь и желчь клокотали в горле, грозясь вот-вот излиться, но Харальд их обуздал.

— У меня уже была жена. И я ее погубил. Не уберег. Больше, — и он поднял на нее страшные, больные глаза, — этого не будет.

— Человек не может прожить жизнь, все времяоглядываясь…

— Я не оглядываюсь! — Харальд свирепо тряхнул головой. — Но и тебя за собой не утащу. Ты видела моих людей на драккаре, ты видела, как половина хирда предала меня. Ты слышала разговоры о себе в моем доме. Это Север, Ярлфрид, и он жесток. И не прощает слабости. Ивар хотел тебя для себя… почуял, сучонок, мою слабость.

Сотня увещеваний вертелась у Яромиры на кончике языка, но она проглотила их все. В бессильной злобе сжала кулаки, чувствуя, что уговорить конунга ей не удастся. Не был Харальд похож на человека, который откажется от того, во что верит.

А в то, что Яромире будет без него всяко лучше, чем с ним, конунг верил свято.

— Ты… — его голос оборвался в один миг, словно в легких закончился воздух.

Княжна строго свела на переносице светлые брови.

— Слабая? — подсказала едко, видя, что Харальд никак не мог подыскать верного слова.

— Глупая, — конунг скривился. — Тебя отец с матерью растили любимой дочерью. Холили да лелеяли. Чтобы после них холил и лелеял жених.

— Дядька моего жениха сторговал меня за серебро. Он едва меня не погубил. А жених отвернулся и оттолкнул, не дав и слова молвить. Не выслушав, — Яромира покачала головой и принялась теребить пальцами кончик косы. — А от тебя я зла не видела. Холишь и лелеешь меня получше многих.

Зарычав, Харальд вскочил на ноги и отступил на несколько шагов. Лишь бы быть от нее подальше, потому как разговор меж ними не ладился. То, что он пытался ей растолковать, то, что не мог произнести вслух, Ярлфрид не разумела. И на каждое его слово находила дюжину своих: складных да разумных. И он чувствовал себя так, словно что-то ускользало прямо из рук.

Верно, ускользали остатки его разума, ведь, как ни пытался конунг, а сердце свое обуздать не выходило.

— Куда ты? — Яромира вскочила на ноги, когда Харальд развернулся и, пошатываясь, словно слепой, побрел в сторону леса. Ее он оставил позади себя. — Ты трус, конунг! Ты трус, слышишь⁈

Выкрикнула она жалобно и отчаянно, подавившись холодным воздухом и согнувшись пополам. Княжна обхватила двумя руками живот, пытаясь сдержать боль, которая давила изнутри. Ей казалось, что от нее отрезали целый кусок. Вырвали с кровью и мясом.

— Трус⁈ — пророкотал его голос уже гораздо ближе, чем Яромира ожидала.

А потом знакомые пальцы вновь сомкнулисьна ее плечах, и Харальд встряхнул ее, заставил поднять лицо и накрыл искусанные уста своими. У нее подкосились ноги, и княжна обеими ладонями намертво вцепилась в его рубаху, чтобы устоять.

Конунг злился и всю свою ярость хотел выплеснуть в поцелуе.

И тем самым сложил для себя погребальный костер, ведь единожды ощутив медовую сладость Яромиры, он уже не сдюжил от нее оторваться.

Никогда больше не сдюжит.

Губы конунга — прохладные, обветренные, твердые. Княжна еще крепче впилась в его руки, страшась, что Харальд опамятуется и оттолкнёт. Но он лишь сильнее сжал ее плечи, а после отпустил, но на краткий миг. И вскоре по ее спине прошла сладкая дрожь, когда ладони конунга накрыли острые лопатки.

Это было безумием. Огонь, пламенеющий в груди Харальда, казалось, мог растопить вековые ледники. Он бежал у него по жилам заместо крови.