Книга Яромира. Украденная княжна, страница 175 – Виктория Богачева

— А ты всегда чаял быть князем? — вдруг спросил княжич, следуя собственным мыслям.

Ярослав рассмеялся. Да так, что едва не пришлось утирать слезы из уголков глаз. Крутояр насупился: он уже не сопливый малец, чтобы отец над ним потешался, но князь, заметив, потрепал того по волосам.

— Никогда не чаял. Я и не должен был. У меня был младший брат. Я мыслил, князем станет он.

Крутояр свел на переносице брови, припоминая. Однажды он услыхал от кого-то на подворье про княжича Святополка, который и был тем самым младшим братом. Он сговорился с хазарами и пошел с ними против князя Ярослава. Предал свой народ, свою кровь, свой род.

Отец не любил о нем вспоминать, и потому в тереме никто Крутояру об этом не рассказывал.

— Не шибко весело быть князем, — сказал мальчишка.

Ярослав с трудом подавил улыбку и кивнул. Нынче он и сам так мыслил.

— Коли назвался груздем, полезай в кузов, — он пожал плечами. — Мужчина не выбирает свою судьбу и кем ему быть. Только как прожить достойную жизнь, чтобы не было стыдно смотреть в глаза праотцам, когда Перун призовет к себе.

— Ты мыслишь, тебе будет стыдно? — понизив голос до шепота, спросил Крутояр.

Коли по справедливости судить, то мог отец отвесить подзатыльник и прогнать взашей за такие-то дерзкие речи.

Но Ярослав лишь хмыкнул.

— Я могу многихвернуть домой живыми. Жены не будут оплакивать мужей, дети не станут сиротами, матери не потеряют сыновей, — сказал он скорее сам себе, чем навострившему уши Крутояру.

Тот кивнул. Весь вечер он слышал подобные пересуды между кметями.

— Ты дал слово Харальду Суровому.

— А ну цыц, — беззлобно ругнулся Ярослав. — Уж как-то без тебя упомню.

— Ты говорил, что княжеское слово нерушимо, — упрямо продолжил Крутояр.

— А еще я велел тебе остаться в тереме, и ты обещал, что не ослушаешься, — гораздо строже сказал князь, и сын мгновенно сник и притих.

Крутояр попал точно в цель. Ярослав и впрямь дал слово конунгу Харальду. И никогда прежде еще он не отступал от своих обещаний, не отказывался от того, о чем договорился. Как бы тяжело ему ни было, каких бы усилий это ни стоило. Слово ладожского князя было железным, и об этом знали все.

Ярослав был воином столько зим, сколько себя помнил. Он убивал врагов бо́льшую часть своей жизни. Он ведал мало жалости и еще меньше — сожаления. Коли конунг Харальд не переживет битву, что предстояла, он огорчаться не станет.

Но это должна быть честная, добрая битва. Не та, в которой он — Ярослав Ладожский — прослывет предателем. И трусом.

— А ты бы что сделал? — спросил князь сына, который недовольно пыхтел, но помалкивал.

Крутояр вскинул на него ошеломленный взгляд и нервно облизал губы.

— Убил бы Рюрика, — выпалил он уже спустя мгновение.

— А люди, которых ты мог бы сберечь? — пытливо продолжил Ярослав.

Княжич вздохнул и пожал плечами. По хребту пробежал холодок от одной лишь мысли, что однажды взаправду настанет его черед отвечать на такие вопросы. И тогда уже не будет рядом отца, чтобы испросить совета. Пусть князь живет и здравствует многие зимы!

— Они уже пошли за мной, — сказал он не шибко уверено, — стало быть, верят мне? — и вопросительно посмотрел на отца.

Тот шумно сглотнул и провел по горлу раскрытой ладонью, оттянув тугой ворот рубахи. Привлек сына под бок, укрыл краем своего плаща и сжал плечо.