Книга Полнолуние, страница 122 – Светлана Поделинская

Эвелину затрясло, она не могла думать об этом без содрогания.

– Вы не знаете, кто отец ребенка! Это… мой родной брат!

– Что ж, всякое бывает, – не удивилась ведьма. – Скажи, ты уже что-то пыталась сделать, чтобы вытравить плод?

– Да, – горестно всхлипнула Эвелина и рассказала, что за травы пила.

– Какой, говоришь, срок у тебя?

– Около двух месяцев.

– Не стоит тебе ничего делать. Если ребенок не покинул твое тело, значит, так надо. Ему суждено родиться. Не спорь с судьбой, она умнее тебя.

На свадьбе бледный и измученный вид невесты никого не удивил, все списали на долгую и тяжелую дорогу. Эвелина стояла у алтаря невероятно красивая, хрупкая и невинная в своем белом уборе, а на самом деле – сосуд греха. И никто не замечал отчаянной решимости на ее лице, скрытой под вуалью. Эвелина не испытывала ни малейшего сомнения или стыда, стоя перед святыми образами рядом с человеком, которого не знала и чьей женой должна была стать.

– Как же так случилось, что ваш брат не приехал на свадьбу? – спросил граф Милош после церемонии.

Его оскорбил этот факт, поскольку он считал, что оказал Вышинским честь своей женитьбой на панне Эвелине, бесприданнице. Он питал пренебрежение к ее семье и вдруг почувствовал, что Вышинские презирают его еще больше.

– Он не смог, – ответила Эвелина и простодушно улыбнулась. – У него возникли важные и неотложные дела.

Она, наверное, умерла бы, если бы увидела Эдгара на своей свадьбе, и была благодарна ему за деликатность. Он даже не написал ей, решительно порвав все отношения с сестрой.

Эвелина возненавидела мужа и была несчастлива в браке. Лежа под ним в неподвижности и покорно исполняя супружеский долг, она не могла не вспоминать свое упоение в объятиях Эдгара, тот неповторимый экстаз. Она уже сожалела, что оставила его и не согласилась на предложение вместе уехать. Он был единственной любовью Эвелины – ее брат. Ее проклятие, страсть и погибель. С мужем у них не было ничего общего, кроме его желания иметь наследника и ее стремления прикрыть свой грех. Если бы граф Милош любил жену и был нежен с ней, Эвелину мучило бы чувство вины за свой обман. А так как супруг не слишком любил ее, то угрызения совести не затронули ее души.

Граф Милош Романеску был уже не молод – ему перевалило за сорок. Брачная ночь убедила графа в целомудрии его молодой невесты, и не имелось никаких оснований подозревать ее в чем-то, ведь панна Вышинская жила под опекой своего брата. Репутация обоих оставалась безупречной, и про нечестивую связь между ними так никто и не узнал. Через месяц после свадьбы Эвелина объявила мужу, что ждет ребенка. Теперь она была избавлена от посягательств постылого супруга, но не перестала тяготиться браком с ним. Она чувствовала себя узницей, запертой в этом замке. Красота здешних мест не радовала Эвелину, ее душа тосковала по просторам Польши и – что она не могла утаить от самой себя – по Эдгару. Все получилось так, как хотела Эвелина, но она была безмерно несчастна. Винила брата в том, что он сломал ей жизнь, но в то же время понимала, что сама сделала неверный выбор.

Ах, если бы не ребенок! Эвелина с суеверным ужасом наблюдала, как округляется ее живот, становясь живым. Ребенок все еще виделся ей чем-то противоестественным и чужеродным. Больше всего Эвелина боялась, что не доносит, и тогда младенец родится через пять или шесть месяцев после свадьбы, но, к счастью, этого не произошло. Она перенашивала уже две недели, ребенок словно сросся с ней и не желал покидать ее тело, чтобы подольше сохранить себя в материнской утробе от холода этого мира. Был високосный год, и двадцатьдевятого февраля у нее отошли воды и начались схватки.