Книга Луна убывает, страница 140 – Светлана Поделинская

Шарлотта с ужасом сдернула с лица повязку вместе с погребальным покровом и принялась из всех сил колотить кулачками по дереву. Сдавленный крик с болью рвался из саднящего горла. В панике ей стало казаться, что не хватает воздуха. Она помнила об обещании Ричарда, но мозг отказывался воспринимать чудовищную действительность. Самый жуткий страх, распространенный в викторианском обществе, – быть похороненной заживо – настиг Шарлотту внутри замкнутого пространства шириной в два фута. Девушка исступленно билась в гробу и царапала крышку, сдирая ногти. Из стесненной груди она не могла исторгнуть ни крика, ни рыдания, только тоскливый вой, словно бэнши^[44]. Наконец ей удалось раскачать гроб, тот упал с постамента и раскололся. Не веря в свое спасение, оглушенная Шарлотта села среди пыли и расщепленных досок. К счастью, она оказалась не в могиле, а в склепе. Гроб, в котором похоронили Шарлотту, был самым простым, из дешевого дерева, поэтому так легко разбился. Элспет поскупилась даже на достойное погребение младшей дочери.

Шарлотта медленно огляделась: после беспросветной могильной тьмы она стала лучше видеть. Из мрака, заполнявшего склеп, выступали смутные очертания гробов, поставленных друг на друга. Сквозь щели в кованом узоре дверных створок пробивались лунные лучи. Шарлотта, путаясь в длинном саване и собственных ногах, поднялась и устремилась к зовущему свету.

На двери висел венок из сухих цветов, который от прикосновения рассыпался в прах. Шарлотта до умопомрачениядергала за ручку и все больше впадала в отчаяние: склеп оказался заперт снаружи замком, подвешенным на цепи, продетые сквозь небольшие отверстия. Ей хотелось сесть и заплакать, но отчего-то слезы не шли, хотя раньше Шарлотта могла разрыдаться по любому поводу, даже не такому серьезному. От безысходности она протянула руку в полосу лунного света, инстинктивно желая потрогать его, впитать кожей. Мертвенно-бледный луч вдруг показался Шарлотте живительным: она ощутила приятное покалывание на коже, тело стало наливаться силой, а на разум снизошло успокоение. Шарлотта подошла к дверям вплотную и застыла, одетая лунным светом, утратившая надежду.

Внезапно послышался лязг цепей и звук отпираемого замка. Створки двери распахнулись наружу, и взору Шарлотты предстал невозмутимый Ричард в черном плаще и цилиндре. Шарлотта захныкала, как потерявшийся ребенок, и бросилась ему на шею.

– Что за шум? – недовольно осведомился Ричард. – Я ведь велел тебе не поддаваться панике, что бы ни случилось! Почему ты переполошилась, неужто подумала, что я не приду, брошу мою Черри?

Шарлотта хотела ответить, но запекшийся язык во рту никак не слушался и пролепетал нечто нечленораздельное.

– Ничего, скоро тебе станет легче, – утешил Ричард, привлекая ее к себе и поглаживая по макушке. – Я обо всем позабочусь, милочка.

Он поднял на руки хрупкое тело, закутанное в белый саван, и понес через ночное кладбище. Полная луна сияла на синем бархате небес, заливая надгробия голубоватым светом и смягчая тени. На пустынном кладбище царило безмолвие, изредка нарушаемое хриплым карканьем ворона. Пронзительно пахло сыростью: мокрой травой и разрытой могильной землей. Под начищенными ботинками Ричарда шуршали опавшие листья. По зданию церкви, сложенному из желтого камня, Шарлотта узнала кладбище Грейфрайерс, мимо которого неоднократно ходила. Ей показалось, что церковь с упреком взирает на них неосвещенными стрельчатыми окнами, охраняя покой усопших. Ричард обогнул храм по мощеной дорожке и вынес свою ношу из кладбищенских ворот, у которых ожидала знакомая Шарлотте двуколка. Он удобно устроил изможденную девушку на мягком сиденье экипажа, сел рядом и подстегнул лошадь.