Книга Умри со мной, страница 36 – Юлия Селиванова

Гасу было сложно разобраться. В такие моменты, когда он задумывался о природе и справедливости своих чувств к Эйкену, голову заволакивал какой-то серый туман. И в этом тумане Гас легко допускал, что, может быть, для него и нет иной любви, кроме как смешанной с унижением и болью, что к нему так и следует относиться – запирать в кабинке туалета, отнимать и портить вещи, может быть, он и не заслуживает большего. Самое страшное, что он мог допустить, что бо́льшего просто не существует, – что любовь, она такая и есть.

Но тогда почему этотпарень, Рон, почему он заступился? Гасу на мгновение показалось, что они с Эйкеном перебросились парой фраз, но они не могли – они были едва знакомы. И потом, смысл перебрасываться словами, если ты влетел в драку? Гас опять почувствовал приближение серого тумана в голове: туман убеждал его, что, конечно, не могли Рон и Эйкен знать друг друга, мало ли что покажется, когда ждешь, что тебя изобьют?

Гас пересел, затекла нога, опять открыл галерею. Рон получался на фото хорошо – не было ни одного неудачного снимка. Вот Рон идет по школьному коридору, вот он сидит в кафе за столом, в самом дальнем углу и смотрит в окно. Волосы падают ему на шею и слегка закрывают профиль волной. Вот с ним рядом эта девушка – Дина – самая популярная в школе, у нее богатый, но странный отец. И еще он слышал, говорили, что там была какая-то трагедия с матерью. Гас листал дальше. Рон на скейте. Рон играет в лакросс. Рон в мятой майке, смеется. Видна его шикарная татуировка в виде листка, – Гас приблизил и растянул пальцами снимок, пытаясь рассмотреть как следует. А вот серия фото того момента, когда возле школы произошел инцидент – машина насмерть врезалась в женщину на скамейке. Гас листал снимки, мысленно переживая тот день: надо же, жизнь не дана нам как что-то обязательное. Очень сложно это понять. Ты сидишь на скамейке, просто сидишь на скамейке, и в тебя прилетает полторы тонны металла.

Просто представь на секунду. Гас зажмурился. Открыл глаза. Представил, как сидит на скамейке, полные кеды осеннего солнца, предчувствие сна в лопатках, – когда их слегка покалывает от дневной усталости. И тут удар. Вспышка, недоумение, растерянность, и почти тут же – скорее всего – боль, которая перешагивает порог твоей выносливости.

Однажды Гасу на голову упал фен. Дело было в салоне красоты, куда он зашел сделать стрижку, – к этому мастеру ходил уже несколько раз, ничто не предвещало беды. Но тут то ли рука у парикмахера дрогнула, то ли мироздание посылало знак, но так или иначе фен вывалился из руки мастера и приземлился на темечко. Гас помнил, что в тот момент не испытал злости, а почувствовал тревогу за парикмахера: ему представилось, что рушится потолок – удар был такой звенящей силы – и первым порывом было оттолкнуть парикмахера и спасти его.

Гас помнил, как долго потом и неумело извинялисьперед ним, – но деньги за стрижку все равно взяли в полном размере.

Той женщине было немного лет, – Гас помнил, и фотография подтверждала. Младше его отца, скорее как старшая сестра, которой у него никогда не было. Гас пролистнул еще несколько фото. Вдруг замер и отлистал назад. На одном фото он заметил странное: смазанный, но очень узнаваемый силуэт… погодите-ка… Рон? Гас вгляделся пристальнее. Рон оказался – но почему? Что он там делал? – почти рядом с этой женщиной, сразу после столкновения. Пролистнул еще пару снимков: суета медработников, толпа школьников, а поодаль Рон спиной к камере идет и придерживает кого-то за спину, какую-то женщину… они идут в стену.