Книга Умри со мной, страница 66 – Юлия Селиванова

Дом Дины был вторым справа, один из самых дорогих и видных даже среди дорогих домов. Всегда чистая подъездная дорожка, всегда праздничный фасад: на широкой веранде расставлены глубокие, из матового стекла, длинные вазы с осокой. Впервые Рон видел, чтобы осоку предпочли пафосным безвкусным цветам, – ее соцветия-эскимошки напоминали о невзрачной, но искренней юности мира, полной фантов и шарад (съешь-ка эскимо, отличишь ли его от настоящего?). В доме, где стоят такие букеты, просто не могло жить скучное семейство.

Рон донес Дину до входа, аккуратно спустил с плеча на землю и поставил перед собой, продолжая держать обеими руками за плечи. Словно Дина тоже была хрупкой вазой из матового стекла, в которой колыхались камыши.

В глазах Дины точно колыхалось что-то мутное, не камыши, – Дина была до сих пор пьяна.

– Дина, послушай, – Рон выхватил ее взгляд, приподняв подбородок пальцами правой руки, – Дина, я сейчас сделаю одну вещь, но ты не будешь ее помнить.

– А, может, я хочу помнить. – Дина с трудом стояла, но не забывала острить.

– Это не то, о чем ты подумала.

– А о чем я подумала?

– Дина, – Рон старался своей серьезностью отрезвить девушку. – В таком виде домой нельзя, – я беспокоюсь не о тебе, о твоей бабушке.

– Не обо мне? Не беспокоишься обо мне? – Дина, казалось, была готова заплакать.

Рон вздохнул и закатал рукав, татуировка в форме листка словно светилась в темноте. Свет, исходящий от нее, падал на Дину, – он, коснувшись края одежды, разливался по всей поверхности. И там, где он проходил, одежда становилась сухой и новой, словно и не было падения в пруд. Там, где свет касался кожи девушки, – уходила бледность, когда свет коснулся лица – Дина вздрогнула, выходя из опьянения.

– И ты всех так после…

– Помолчи, пожалуйста, – Рон не дал ей договорить. – Твоя бабушка не должна – никто не должен – знать, что я с тобой сейчас сделал, понимаешь?

– А что ты сделал? – Дина говорила уже совершенно трезво и уверенно.

– Ты сейчас все забудешь.

– Не смей… – но она не успела договорить,как свет от татуировки Рона погас. Дина застыла, глядя перед собой и не видя ничего, кроме пустоты. Ее как будто приморозило. Рон вздохнул, казалось, с облегчением и внимательно посмотрел на Дину. Одежда на нем тоже высохла и обрела опрятный вид, волосы нежно струились вдоль высоких скул, Рон знал, что сейчас он очень красив, но это его не занимало. Дина моргнула. Рон подошел совсем близко. На расстояние дыхания.

– Как ты?

Дина взглянула на него.

– Хочу повторить, – и с этими словами, не дав Рону опомниться, поцеловала его. Рон сначала задохнулся, от неожиданности и от напора девушки, но не оттолкнул, а через мгновение – поддался. Теплые губы Дины прижимались к его губам, ее маленький острый язык бился о его зубы, Дина словно вела диалог в поцелуе, о чем-то прося или на чем-то настаивая. И Рон отвечал, – но наивно и удивленно, явно проигрывая своей подруге в изяществе и любопытстве.

Поцелуй – апофеоз любопытства, когда ты заходишь на чужую территорию настолько далеко, что она становится твоей.

В доме на первом этаже зажегся свет – видимо, их приход не остался незамеченным. Рон, не желая, прервал поцелуй и молча смотрел на Дину. Она опустила глаза. Неловкость момента не могла длиться долго.

– Ты… тебе понравилось?