Книга Зоомагический факультет. Болотные хроники, страница 47 – Анна Одувалова

Снаружи Борк начал бормотать заклинание, его слова сливались с шёпотом Грим, создавая низкий гул, будто роя пчёл. Воздух в палатке стал тяжёлым, пахнущим медью и полынью. Глаза Мракосов в темноте замерли, затем начали гаснуть, один за другим, как окна в покинутом доме.

Но когда Луна наконец закрыла глаза, я заметила – в дальнем углу поляны, за пределами круга света, осталась одна пара глаз.

А потом костёр захлебнулся, и наступила тишина. Ночь выдалась неестественно тихой, будто сама земля затаила дыхание. Сначала сквозь стенку палатки еще доносилось бормотание Борка – низкое, монотонное, как гудение трансформатора.

Но постепенно голоса стихли, сменившись гулом, напоминающим далёкий колокольный звон, но и он скоро затих и мы уснули.

Утро ворвалось резко: солнце выкатилось из-за гор, ослепив лучами. Мы выползли из палаток, потягиваясь, и собрались у костра, где уже кипел чугунок с овсянкой. Профессор Грим, сидя на валуне, разливала чай по жестяным кружкам.

– Ну вот, а вы боялись! – жизнерадостно сказал Борк. – Никто вас не тронул. Несколько особей ушли сразу же не почуяв добычу. Пара мракосов проторчала у лагеря до утра, но и они под утро сдались! Профессор Грим знает свое дело.

– Они… вернутся? – дрожащим голосом спросила Луна, обхватывая дрожащими руками кружку с чаем.

– Нет. Они потеряли след. – Грим бросила щепотку сухих листьев в костёр. Дым потянулся спиралью, будто рисуя защитный круг. – Ваши сны теперь закрыты для них.

Ксандр молча жевал галету, его взгляд блуждал по скалам, где ночью мерцали чужие глаза. Верн, обычно болтливый, ковырял ложкой в каше, будто выискивая ответы среди овсяных хлопьев.

Мы ели молча, слушая, как ветер перебирает камни в ущелье. Деть только начался и я надеялась,что он окажется не таким насыщенным, каким выдался вчерашний.

После завтрака мы убрали за собой посуду, собрали рюкзаки и отправились к пещерам. Лагерь убирать не стали. После бессонной ночи никто не хотел после целого дня в пещерах отправляться в долгий путь домой.

Утреннее солнце разорвало тучи, превратив ночные кошмары в блёклые воспоминания уже не такие пугающе. Впереди нас ждал новый день. Горная тропа вилась серпантином меж скал, обрываясь в пропасти, где внизу журчали ручьи с водой цвета изумруда. Их потоки искрились, будто там растворили тысячи светлячков. От воды поднимался спиралями пар, рисуя в воздухе невидимые символы.

Лиловые лютики, раскрывавшиеся при приближении, словно зрачки цеплялись за камни и тянулись тонкими шелковистыми усиками к ногам. Я пару раз запнулась и не упала только благодаря поддержавшему меня под руку Ксандру.

Деревья с корой, покрытой серебристыми чешуйками, чьи ветви шевелились, как щупальца, росли на каменистой почве. Такие же подвижные, как ветви, корни позволяли деревьям дотягиваться до глубоко пролегающих грунтовых вод.

Нам встретился ручей-обманщик. Его вода, прозрачная у истока, через пару шагов становилась кроваво-красной, а затем возвращала цвет, будто дразня. Такой эффект достигался из-за концентрации мелких рачков. Пить из такого ручья было категорически нельзя, о чем нам несколько раз сказал профессор Борк.

В тени прятались ящерицы с крыльями, как у стрекоз. При нашем приближении они истерично вспархивали с камней, а в расщелинах мелькали тени существ, похожих на кроликов, но с рогами антилоп. Один, зазевавшись, уставился на нас янтарными глазами, затем растворился в воздухе, оставив лишь запах прелой шерсти.