Книга Осколки, страница 132 – Саша Урбан

Ирвин попробовал пошевелиться, и к собственному удивлению ему это удалось. Темнота перестала сдавливать его, дала возможность двигать руками. Он шагнул назад. Затем еще раз, будто проверяя, как слушается тело, а затем сорвался с места и побежал. В спину ему летел переходящий на визг хохот.

— Нет! — рявкнул кто-то над его ухом, когда Ирвин открыл глаза.

Пахло чем-то едким. Очередной вонючей жижей, которую Доминик использовал в своих исследованиях. Четыре человека навалились на Ирвина и пытались придавить к столу. Рослый мужчина с косматой бородой почти лег на плечо заклинателя, стискивал зубы от напряжения. Под глазом у него наливался свеженький синяк. Над всей этой кучей-малой носился Доминик Верс и выкрикивал указания, в основном сводившиеся к: «Не повредите его!». Тело, секунду назад искрившее напряжением, сделалось податливым. Мышцы расслабились, дыхание стало ровным. Ирвину пришлось пролежать так с минуту, покалаборанты все-таки отпустили его. На их место тут же подскочил Доминик. В его ледяных глазах блестел азарт.

— Клянусь, мы достали тебя в последнюю секунду. Даже в первый раз было не так трудно. Боги все-таки пытаются забрать тебя к себе!

Но Ирвин как будто не слышал. Он с трудом разжал челюсти и спросил:

— Что с Элль?

***

— Госпожа Элоиза Фиуме, — приветливый голос вывел Элль из полудремы. Она почти не помнила, как оказалась в комнате с наглухо закрытыми окнами. Как ее поили микстурами, а какой-то целитель, лица которого она не запомнила, вправлял и сращивал ей кости. Девушка посмотрела на руку — пальцы снова были целыми, но по ним расползлись жуткие синяки, будто Элоиза положила руку под пресс.

Элль подтянула одеяло повыше и взглянула на женщину, замершую в дверях. Брови взметнулись вверх, но тут же вернулись в свое исконно нахмуренное положение. Гостья не вызвала ни удивления, ни радости.

— Госпожа Лауб, — поджала губы Элоиза. Бойкая старушка кокетливо поправила шляпку и перехватила поудобнее ридикюль.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — поинтересовалась госпожа Лауб с такой теплотой в голосе, будто пришла навестить близкую родственницу. Элль поморщилась — дурное предчувствие подступило к горлу комом тошноты.

— Даже не знаю, — честно ответила девушка. Она была непонятно где, несколько часов назад ей сломали ногу и несколько пальцев, а оживший и начавший разлагаться труп пронес ее по дну реки прямо в объятия бывшего жениха, который создал самое омерзительное и смертельное любовное зелье на основе ее формулы. Тут явно не подошло бы слово «хорошо», «в порядке» или хотя бы «нормально». Но и для слова «плохо» веских причин не было. В конце концов, Элль все еще была жива, да и кости ей подлечили. На прикроватном столике стоял поднос с еще теплой едой. Элль на всякий случай проверила ее — ни чар, ни алхимических субстанций она не почувствовала.

Пенни Лауб шагнула вглубь комнаты и аккуратно прикрыла за собой дверь. Ей не пришлось осматриваться — хотя разглядывать в пристанище Элль было особо нечего кроме кровати, столика, шкафа и пары стульев — она сразу заняла место на стуле возле Элль. Расположилась ровно в пятне света от настольной лампы: отблески смягчили ее расчерченное морщинками лицо, зазолотились в седых локонах, и госпожа Лауб сразу стала напоминать добрую мать-настоятельницу,в объятиях которой можно было найти мир и утешение.