Книга И оживут слова, страница 123 – Наталья Способина

Вечером вернулся свирский отряд, сократившийся на треть, и на руках вошедшего во двор воеводы забылся в беспамятстве Миролюб. Князь едва помнил, как прижимал к себе сына, как звал лекаря да не хотел отдавать ребенка даже рыдающей Милонеге. Проклинал богов за сверток, что принесла Помощница Смерти, и благодарил за то, что все же вернули сына.

Лекарь уложил ребенка тут же, на плащ, постеленный воеводой Свири. Любим заметил, что Всеслав бережет правый бок.

– Как нашел? – хрипло выдавил Любим.

– Хванец сказал: «Жив, но под землей. Чужой ведун зовет его в чужой обряд». Обряд – это квары. А квары всегда у воды. Мы у реки искали.

– Мы эту реку едва вспять не повернули, – зло выдавил князь. – Не было его там!

– У самой реки не было. Но в лесу землянка была, – не отрывая глаз от ребенка, ответил Всеслав. – Один из молодых псов от дома за нами увязался, да по дороге отстал. Думали, назад в Свирь вернулся, а он сегодня нас догнал. Его, видно, волки потрепали. Златка твоя рубашонку братову дала, вот пес мальчонку в землянке и нашел.

Князь смотрел на Всеслава и еле сдерживал ярость. На себя – за то, что не стал вслушиваться в бред хванца, на проклятого хванца – что не мог сказать раньше, до того, как покалечили Миролюба, на воеводу –за то, что он успел, смог, в то время как сам Любим так и не сумел найти сына… да еще на то, что так и не взял себе Любим лобастого свирского щенка. Резко отвернувшись, он увидел, как Милонега гладит сына по голове – точно так же, как когда-то Добронега гладила Радима целую жизнь назад. А потом мальчик пошевелился и со стоном повернул голову. Унизанные перстнями пальцы Милонеги запутались в седых прядях. Милонега согнулась, будто ее ударили, и беззвучно зарыдала, а позади них вдруг послышался жалобный вой. Любим обернулся на звук. На руках одного из воинов скулила крупная собака с перевязанными шеей и боком. То ли о себе она жалела, то ли о мальчонке. Милонега распрямилась и посмотрела на воина с собакой. Тот смутился и отступил за спины товарищей, словно боясь, что пса сейчас выкинут со двора.

– Кликните Надина. Пусть он пса посмотрит, – неестественно спокойно произнесла Милонега, а потом, не удержавшись, всхлипнула в голос и ухватилась за запястье мужа: – Пусть Всеслав просит все что захочет! Мы у него в долгу неоплатном!

И сжала так, что у Любима рука занемела. Князь медленно повернулся к Всеславу и, едва взглянув в его глаза, сразу понял, что тот попросит.

На следующий день лекарь сказал, что Миролюб оправится, не просто, не скоро, но оправится, и Любим смог наконец отойти от постели сына. Милонега же так и поселилась в детской на долгие месяцы.

Свирцы собирались уезжать. Любим вышел во двор и долго смотрел на то, как два воина пытаются придумать, как устроить на седле собаку, чтобы та перенесла дорогу.

– Телегу возьмите, – сказал он наконец. – Медленней, зато пес ваш цел будет.

Воин помоложе засиял улыбкой и бросился вслед за Надином, князевым псарем, который, заслышав слова князя, уже спешил через двор. А сам Любим все ждал, чем же попросит отплатить воевода.

Воевода появился во дворе один; видно, сын его еще был на женской половине – прощался со Златой. Любим смотрел на то, как идет в его сторону Всеслав, и снова злость поднималась в груди. Злость на себя, на воеводу, на богов.