Книга Варварин свет, страница 2 – Яна Ветрова

– Как нет! – воскликнул царь. – А Светислава, дочь купеческая! А Цветана, что с южных озёр! Обе счастливы будут, если ты на них хоть посмотришь! Людмила Степановна, казначеева дочь, тоже в возраст вошла, если тебе кто попроще по нраву… Я сватов хоть сегодня пошлю!

Никита сморщился, поплескал босой ногой в речке, мальков распугал.

– Опять тебе в лесу лесу мало, как я погляжу! – разозлился царь. – Судьба брата безразлична, на здоровье матери с высокого дуба плевал, доброе имя отца запачкать решил! Гордыня из тебя так и прёт!

– Да нет же, батюшка! Была бы по мне невеста, я бы сразу…

– Запряг прямо, а поехал криво… Всё, надоело! Сколько тебя уговаривать! – Царь Михей вскочил на ноги, затрепетали ивовые листочки. – Даю тебе трижды по дюжине дней. Не женишься – не сын ты мне боле! Хоть из-под земли невесту доставай! Хоть в царстве Кощеевом ищи! Там, говорят, девиц свободных вдоволь!

Никита в смятении тоже поднялся на ноги.

– Царь-батюшка, да как же так!

– Всему бывает перемена, – сказал царь Михей. – Царским сыном быть – это не только карасей ловить да штаны просиживать.

Никита опустил голову. Вдруг и любимые птичьи песни показались издёвкой, и ручей как будто насмехался над средним сыном.

– Пойми, сынок, – смягчился царь и погладил юношу по светлым вихрам, – у меня на всех вас надежды были. Святозар, старшенький, должен был великим воеводой стать, да раньше женился. И воевать теперь не с кем… Ну хоть так царство укрепил!Внуки, опять же, нам с царицей на радость. На Третьяшу хотел хозяйские дела оставить, а он весь в мать, трепещет что осиновый лист, чувства у него, понимаешь! Ну а ты-то! Вроде всё в порядке – рослый, сильный, на лицо не урод! Конечно, в лесу пропадаешь немерено, поговаривают, с белками да синицами лучше, чем с людьми, ладишь, но оно-то и ладно… Главное, в бою любого победишь! Но, не обижайся, видом орёл, а умом тетерев! Пора и о семье подумать. Слова свои я назад не заберу – не приведёшь невесту в срок, так вообще не возвращайся.

Никита помыкался ещё у речки, удочку попереставлял, но покой испарился как не бывало. Невидимый глазу с такого расстояния, царский дворец давил, требовал вернуться.

Утром пришла матушка. Она стояла в проходе, сложив руки на груди и гневно сверкая синими глазами. Никита изредка оборачивался от мешка, в который наугад кидал вещи, и такими же синими глазами сверкал в ответ, правда, получалось слегка виновато.

В мужскую часть дворца женщины не ходили, но Искре Святозаровне законы были не писаны. Даже платье она носила неправильное – с коротким подолом чуть ниже колен, с узкими штанами и широким вышитым красно-синим поясом. Волосы хоть и убирала под платок, но из-под него на глаза падала светлая с седыми прядками чёлка. Местные такого никогда не видали, разговоров было, когда Искра только вышла замуж за царя! Но уже спустя пару месяцев девицы одна за другой стали чёлку отрезать, чтобы быть похожей на молодую царицу.

Поговаривали, что, когда юную северную княжну привезли во дворец, мать царя Михея да её подружки-боярыни вздумали девушку присмирить, да не тут-то было. Искра что-то нашептала молодому мужу, и тётки мигом отправились доживать свои деньки в глухой деревне на краю леса. Свекровь осталась. Долго ещё женщины мерились характерами, а потом внезапно подружились, обнаружив, что, несмотря на отличия, одинаково сильно любят две вещи: песни и царя Михея.