Книга Ее проклятье. Его истинная, страница 119 – Наталия Журавликова

Колдун ухватил неессу за талию, притянул к себе, жарко заговорил ей прямо в ухо:

– Какая же ты дикая, необузданная. Предвкушаю, сколько в тебе страсти. После свадьбы ты сможешь показать мне ее в полной мере. Можешь не стесняться.

Золиданна вырвалась из рук колдуна, бросила взгляд на отца, который все еще выглядел так, словно его опоили дурманящим зельем.

Губы девушки тряслись, когда она опрометью выбежала из покоев отца. Дошла до своих комнат, не помня себя, села на кровать и зарыдала, уткнув лицо в руки.

Что с ней такое? Как она смогла это допустить?

Гордая неесса Реентарии стала куклой в руках колдуна, исполнительницей чужой преступной воли. Разлучила двух созданных друг для друга людей. Она сама теперь – зло, а вовсене девушка, что боролась за свое счастье.

Разве в ее душе живет добрый бог? Такая же тьма, как и у ее отца или Леведора.

Всю ночь она не находила себе места. Ей все казалось, что сейчас явится за ней жуткий и мерзкий колдун, или придет Некто. Она уже понимала, что это Лидмор, брат королевы, – больше вариантов не остается. Даже этот негодяй казался ей лучше, чем Ростовщик.

Краткий сон, сморивший ее под утро, принес облегчение. Золиданна подскочила, отдохнув около часу, с ясной мыслью: пойти и освободить Холумера.

Окутав себя ветром, будто шарфом, девушка осторожно покинула опочивальню, неслышно зашла в отцовские покои. Комната, в которой спрятали Холумера, находилась от спальни отдельно. Из опочивальни слышался безмятежный огудалов храп. Золиданна зашептала заклинание стихии, отправив отцу сонный бриз с легким ароматом морской свежести. Отметила, что действует колдовство слабее, чем раньше. Меелинга выдыхалась быстрее, чем набирала до этого магию.

Холумер по-прежнему был недвижим, и Золи испугалась, что он умер, задохнувшись под кляпом.

Веревки не поддавались. Магия колдуна Леведора крепко удерживала их на руках и ногах чернокнижника.

Она пыталась дергать ненавистные путы, пилила острым ножом для бумаги, найденным тут же в отцовской комнате. Полоснула в горячке по бедру Холумера, услышала его стон и обрадовалась, что жив.

Но что же ей делать?

Золиданна закрыла глаза, вспоминая подходящие заклинания. Увы, все они связаны были с силами ветров. Как воздухом победить черное колдовство?

– Пожалуйста, Небеса и Звезды! – взмолилась она шепотом, чувствуя, как по щекам вновь неудержимо льются слезы. – Помогите исправить ошибку. Спасти королевство, попавшее по моей вине в беду.

И так искренне она верила, что и правда желает добра Меелинге, что в сердце ее загорелся огонь, который побежал по рукам, передаваясь колдовским путам. Веревки вспыхнули, рассыпаясь в прах.

Трясущимися пальцами Золи освободила Холумера от кляпа. Помогла чернокнижнику сесть.

– Я не вполне могу двигаться, – прохрипел он, – но оценил то, что ты сделала. Теперь помоги мне выбраться отсюда и попробуй спрятать. Мне надо в себя прийти, чтобы попытаться помешать случиться непоправимой беде.

С большим трудом, страшась попасться кому-нибудь на глаза, Золиданна дотащила чернокнижника к себе, прижимая мужскоетело, чувствуя, как опирается этот сильный и неприступный до этого человек, на нее. И зрело в ней при этом что-то новое. Ответственность, сопричастность. Она будто бы повзрослела враз, начала чувствовать чужую боль. А шумное дыхание Холумера слегка ее волновало.