Онлайн книга «Тайна проклятого дара»
|
Воевода взглянул на неё уже с нехорошим прищуром. Варька испугалась: неужто решил, что она над его горем насмехается? Нет, тут рассказами не поможешь. Надо показывать. Она обернулась и позвала. – Пенёк, выходи! Не бойся, тут все свои! И торопливо зашептала, поднявшись на цыпочки и прильнув к дядькиной груди. – Это тоже лешак из числа украденных детей, мы его выманили из чащи. Не пугайте его, а то он всё здесь вверх тормашками поставит. Предложите ему хлебушка или ещё чего вкусного, он изголодался по человеческой пище. Пенёк высунул нос из-за облучка. Растерянно взглянул на Ваньку, затем настороженно – на остальных. В нечёсаных патлах торчала сухая солома. Глаза блестели, как у дикого кота, но даже с расстояния в полтора десятка аршин было видно, что они разного цвета. Дядька Борис молча уставился на лешака, а тот – на него. Кадык у воеводы на шее дёрнулся раз, другой, будто он что-тосилился сказать, но не мог. Вместо этого шумно задышал, хватая воздух перекошенным ртом. – Ольг, – хриплым голосом окликнул он, не сводя взгляда с Пенька. – Бегом в шатёр, растолкай лиса. Тащи его сюда хоть за шкирку, хоть за ногу. Чернявый молодчик, который зубоскалил с товарищем насчёт коров и девок, опрометью кинулся куда-то за спины вояк. – Здравия тебе, паренёк, – вдруг непривычно ровным голосом сказал дядька Борис. Будто к недалёкому или вовсе умалишённому обращался. – Хлебушка хочешь? Или пряничка медового? Сей же час велю подать. Лешак тут же ощерился, становясь ещё больше похожим на неприрученного зверька. – Какой я тебе паренёк, мне двадцать третья зима минула! Или на старости лет зрением ослаб? Или думаешь, раз я мелким уродился, можно меня оскорблять почём зря? Варька едва язык себе не прикусила. Пенёк не иначе как совсем рассудка лишился, в таком тоне с княжьим человеком говорить, едва ли не с первым после правителя! А дядька Борис ничего, только заулыбался ещё пуще, ещё ласковее. А сам потихонечку начал подгребать ближе, протягивая руки ладонями вперёд. – Да вот стал подслеповат, ты прав. Думаю, надо поближе подойти, посмотреть на тебя… Не бойся, дитятко, не обижу. Пряничка хочешь? – Иди ты с пряничками своими! – Пенёк нырнул назад в телегу, только глаза по медному пятаку сверкали испуганно и сердито. – Или думаешь, я вчерашний и не знаю, зачем здоровые мужики к парням с угощениями сладкими лезут? Варвара, ты мне говорила, дружина у князя Мирослава сплошняком хорошая, порядочная, а воевода лучше всех… А они вона какие! По толпе вояк пронёсся недовольный гул – за подобные намёки в дружине били морды, причём сразу и без лишних слов. Но воевода велел им заткнуться одним движением руки. Сам же взглянул на ощетинившегося Пенька с непонятными Варьке горечью и обидой. – Ремня бы тебе всыпать, засранцу, за подобные думки. Я к тебе с добром, а ты… Что хотел ответить Пенёк, уже никто не узнал. Дружинники расступились, и к телеге выкатился, позёвывая, богато одетый степняк. Возраста – чуть младше воеводы, сам ростом пониже, плечами пожиже. Круглое лицо по низу опушала жёсткая, но реденькая бородёнка. На чёрных с сединой волосах сидела узорчатая парчовая шапка, шитая золотыми нитями и подбитая собольим мехом. На плечах – кафтан дивной красоты: вроде бы здешнегопокроя, но от золотых и зелёных цветов, густо разбросанных по ткани, рябило в глазах. А вот портки были странные – широкие, перехваченные шнурками у самого сапожного голенища, отчего басурманин напоминал петуха из бабкиного курятника. Сам от сытости аж переливается, краше грудки и перьевых штанов и во всей Листвянке не найти. А ниже колена – голые ноги с острыми шпорами. |