Книга Чуж чуженин, страница 182 – Ксения Скворцова

Дома, в Верхе, стены были обиты нарядными тканями и завешаны коврами, что отец привозил из путешествий. Мстислава любила разглядывать причудливые узоры и роскошные цветы, а зимой – представлять, что гуляет по диковинному саду.

Отныне ей предстояло привыкнуть к иному. То, что она надеялась перетерпеть и переждать, стало ее жизнью.

Мстислава по-прежнему ходила в хлев, готовила еду, пряла. Но, словно игрушечный струг из кусочка коры, который тата запускал для маленького Воиши в большом корыте, что до поры плыл, даже когда отец переставал дуть в его берестяной парус, она двигалась бездумно, по старой памяти. И стоило действию чужой воли закончиться, как Мстиша просто легла на лавку и отвернулась к стене.

После отъезда Ратмира и Незваны Шуляк поначалу продолжал вести себя по-прежнему и не обращал на Мстишу внимания. Но теперь он начал роптать. Мстиша слушала вполуха. Старик ворчал, что Зорька не доена, а вода не натаскана, возмущался, что в последний раз она заскребла навоз лопатой, а не вилами и что так выгребет всю скотину со двора, что ему самому приходится кашеварить и он уже седмицу не едал пирогов. Мстиславе было все равно. Раньше она терпела помыкания волхва из-за Ратмира. Ныне же Мстиша потеряла все, даже больные места, на которые бы мог надавить Шуляк. Самое большее, что он сумел бы теперь сделать, – побить или выгнать ее, но, видит Пряха, Мстише была совершенно безразлична ее судьба. Она сомневалась, что почувствует боль или холод. Да и замерзнуть насмерть не представлялось таким уж скверным исходом по сравнению с тем, какая жизнь ее ждала впереди.

Вспомнив брата, Мстислава принялась думать об остальных. В последнее время она все чаще размышляла о них, гадая, чем нынче заняты отец, сестры, мачеха. А ведь перед тем, как все пошло под гору, она попросила Ратмира послать за Стояной! Не натвори Мстиша беды, сейчас бы обнимала старую няню…

– Долго будешь бока пролеживать, я тебя спрашиваю?! – гаркнул над самым ухом Шуляк, но Мстиславадаже не вздрогнула. – Только этого мне не хватало! Пришла сюда нахлебницей, да еще и Незванку сманила!

Где-то на самом дне Мстишиной души зашевелилось последнее живое чувство. Ярость. Повернувшись к старику – движение далось ей с трудом, а перед глазами все поплыло, – она выплюнула:

– Никого я не сманивала! А был бы полюбезнее со своей приспешницей, глядишь, и не оставила бы тебя здесь одного!

– Что-о?! – возмутился Шуляк.

От звука его раздраженного голоса по телу Мстиславы пронеслась обжигающе-приятная волна злорадства. Должно быть, старик и не помнил, когда ему в последний раз по-настоящему кто-то перечил. От предвкушения зачесались ладони, и, собрав внезапно появившиеся силы, Мстиша села на лавке.

– Что слышал! Ты так жаждал, чтобы у тебя на посылках был княжеский сын, что и не замечал настоящую ученицу прямо под носом! Обходился с ней как с чернавкой, слова доброго жалел, и чего ради? – Она довольно хмыкнула, подмечая, как вытянулось лицо волхва. – В погоне за местью ты проворонил ту, что смогла бы стать тебе преемницей!

– Да что ты знаешь, гадкая девчонка! – прикрикнул было Шуляк, но Мстиша только рассмеялась.

Теперь пришла ее пора глумиться.

– А тут и знать нечего, довольно того, что ты рассказал, и того, что я видела собственными глазами. Всю жизнь ты искал виноватых в том, что с тобой случилось. Всю жизнь мстишь, да только не тем. Ратмир прожил у тебя семь лет, но не захотел остаться, потому что ты мучил и унижал его только за то, что он происходил из княжеской семьи. В том, что он ушел, виноват лишь ты!