Книга Чуж чуженин, страница 6 – Ксения Скворцова

– А разве неправда это? – вздернула голову Мстислава, подспудно любуясь тем, как красиво заплясали жемчужные рясна у пушистых висков. – Хоть и из бояр она, да роду ее против матушкиного – что воронам до соколов.

Всеслав насупился, а веселье помалу начало покидать его лицо.

– По любви ее взял, и уж если мне было не зазорно с ней породниться, тебе до ее знатности печали быть не должно.

– То-то же, – начала кипятиться Мстиша, – сам по любви жену взял, а меня за постылого выдаешь!

– Нас с твоейматерью никто не спрашивал, когда женили. Мы и друг друга-то первый раз увидели на свадебном пиру. Ты с мое поживи сперва, а потом судить принимайся.

– Тебе хорошо говорить, авось не на оборотнице женили! – в отчаянии выпалила она.

Брови Всеслава изумленно взмыли, словно он не мог решить, рассердиться ему или рассмеяться.

– Неужто и ты туда же? Бабы болтают, а ты и уши развесила?

– То не одни бабы болтают. Будто сам не знаешь, какая молва за зазимским княжичем стелется, – поджала губы Мстиша.

– Чего обо мне только языки не мололи, – усмехнулся князь, разглаживая пышные усы. – Только ведь от того, что диким быком прозывали, копытами да рогами, кажись, не оброс, – лукаво подмигнул Всеслав. – Как люди говорят, не заслонить солнышка рукавицей, не убить молодца небылицей.

– Да что ж я, проклятая какая? – в сердцах воскликнула Мстислава, видя, что отца ничем не пронять. – Чем я хуже Предславы?

– Ничем, донечка, – ласково проговорил Всеслав. – Верно ты сказала, Предслава по любви за Боряту пошла, да не всем такая судьба суждена. Ты другая, Мстиша. Ты сильная. Моего племени. Твои плечи крепче, значит, и ноша для них другая уготована. Ничего не попишешь. – Всеслав скупо улыбнулся и провел ладонью по щеке погрустневшей дочери. – И не стоял враг над нами, когда Предславина пора пришла. Большое дело тебе суждено сотворить, славное, достойное. Свяжешь накрепко Медынь с Зазимьем, заручишься подмогой сильного соседа, чтоб, коли придет беда, не остались мы одни против супостатов. Всегда сражайся до конца, помнишь?

Княжна понурилась и хмуро смотрела в пол. Ее больше не радовал перезвон серебряных усерязей.

– А о Сновиде не жалей, – добавил Всеслав после короткого молчания, и Мстислава вскинулась, чувствуя, как к очам подступили жгучие, обидные слезы. – Он тебе не верста. Не твоего поля ягода.

Она несколько мгновений кряду смотрела на отца, шаря взглядом по родному лицу в поисках хоть малейшей надежды. Но на суровом челе не отражалось ничего, кроме горькой правды. Может, Всеслав и баловал дочь сверх всякой меры, он всегда был с ней предельно откровенен и напрасных чаяний не дарил.

– Люблю его, тата! – бросилась она на грудь отца, давая наконец волю слезам, и уткнулась в жесткую, пахнущую дымом бороду.

– Знаю, лисонька моя, знаю, – нежно перебирал Всеслав золотистые пряди дочери. –Знаю, нелегко тебе нынче, да только в жизни из двух выборов всегда правильнее тот, что сделать тяжелее. Не кручинься, говорит мне сердце, что еще найдешь ты свое счастье. А жениха не обижай и Хорта прими как полагается. Тебе с ним путь неблизкий разделить предстоит. И скоро.

Разговор с отцом придал Мстиславе решимости. Дороги назад не существовало, и твердость отцовского намерения развеяла остававшиеся сомнения. Успокоившись и призвав все возможное хладнокровие, княжна приготовилась встречать зазимское посольство.