Книга Пташка, страница 127 – Ксения Скворцова

Девушка едва удержалась на ногах, в изумлении оглядываясь на своего не слишком-то ласковогоизбавителя, стоявшего напротив в жуткой берестяной харе и полушубке, надетом на левую сторону^[103]. Из-за закрытой двери доносились вопли ряженых, хохот и девичьи крики, но Гнеда с облегчением думала, что благодаря незнакомцу больше не должна терпеть унижение и стыд. Но кто таился за страшным образом и зачем ему было выручать девушку? От несмелой догадки сперло дыхание, и Гнеда, не веря самой себе, потянулась, чтобы откинуть личину, скрывавшую внешность чужака.

Окрутник перехватил ее запястье, не давая приблизиться к своему лицу. Некоторое время он держал руку девушки на весу, словно в раздумье, а затем вдруг выпустил, безмолвно позволяя закончить движение. Гнеда с волнением прикоснулась к грубой коре и отодвинула ее, обнажая лицо ряженого. От неожиданности она невольно отступила назад.

– Что, не люб? – хмуро спросил Бьярки, заметив разочарование девушки. Пар от его дыхания отлетел вбок легким облачком.

Глупо было надеяться, что под личиной скрывался Стойгнев, но последним, кого Гнеда ожидала увидеть там, был его побратим.

– Зачем ты это сделал? – пораженно спросила девушка, и по лицу боярина пробежала быстрая тень.

– А тебе хотелось остаться? – усмехнулся он. – Можешь вернуться, как раз сейчас вытащат покойничка, велят оживлять. – На челе Бьярки отразилось отвращение.

Гнеда содрогнулась. Она была наслышана о том, что иной раз девушек принуждали целовать противного ряженого мертвеца, чтобы якобы вернуть к жизни, и страшные губы, из-под которых торчали огромные накладные зубы, вырезанные из репы, были самым безобидным местом, куда могли заставить приложиться.

Гнеда отчаянно замотала головой. Конечно, она не хотела возвращаться, но слова юноши все равно не отвечали на ее вопрос. В чем таился подвох?

– Почему ты помог мне?

Бьярки разомкнул было уста, но приготовленные слова так и не покинули их. Его лицо омрачилось, и он опустил взгляд.

– Я не мог видеть, как он хватает тебя, – парень сглотнул, преодолевая себя. – Все это такая мерзость. Незачем было приходить сюда, – добавил он осуждающе.

– А-а, – протянула Гнеда с внезапно проснувшейся злостью, не заметив, какого усилия ему стоило озвучить правду, – тебе больше по нраву самому мучить меня? Самому осыпать бранью и насмешками?

Бьярки поднял голову и остро посмотрел на девушку.

– Всю душу ты мне вытрясла! – прорычалон. – Что, или сама не видишь, как я, словно побитый пес, провожаю тебя взглядом?! Ну конечно, ты же в мою сторону и не глядишь, ты вон куда метишь! – Юноша прищурился, яростно сжимая кулаки.

– Что? – вымолвила оторопевшая Гнеда. – Я ведь простолюдинка, вахлачка, сермяжница^[104], – она вспоминала все отвратительные ругательства, которыми он награждал ее, – неотесанная…

– …деревенщина, – закончил боярин за нее. – Будто я сам того не знаю! – горько воскликнул он.

– Ты ненавидишь меня, – растерянно пробормотала, разводя руками, девушка. – На беседах сидишь подле ног Звениславы…

– Уж не прикажешь ли сесть у твоих, у всех на виду? – с насмешливым изумлением спросил Бьярки. – Чтобы те, кто еще не догадались, увидели? Ославиться на весь Стародуб, что я, сын боярина Судимира, из всех выбрал безродную мужичку, супарня^[105]?