Книга Кто скрывается за тьмой?, страница 2 – Герда Куинн

Она отвернулась к окну. За стеклом дрожалитени елей в утреннем свете, и туман стлался, как саван.

Почему судьба забрала его?

Она хотела быть сильной — ради деда. Ради того, кто остался. Но не смогла. Он обнял её, сев рядом.

— Плачь, милая. Плачь. Это — не слабость. Это путь наружу. Боль не исчезнет, но станет терпимой. Я тоже не могу поверить, что моего сына больше нет. Но он оставил мне тебя. Самое дорогое.

Она вытерла слёзы, украдкой взглянула на его лицо — осунувшееся, с едва заметной дрожью в уголках губ. Старость подкралась быстро.

— Я… эгоистка. Закрылась в себе, зная, что и тебе тяжело. Прости...

Он чуть улыбнулся. Сухо, но с теплотой:

— Он не ушёл. Он всегда будет с нами. Вот здесь, — дед положил руку на её грудь. — В твоем сердце.

Некоторое время они сидели, молча. Потом старик хлопнул себя по колену.

— Вот я старый маразматик! Ты, наверное, голодна. Я попрошу Китти приготовить тебе завтрак.

Джессика не возражала. Но, поднимаясь с кровати, упрямо бросила:

— Я не собираюсь есть одна.

— Ах ты, хитрая лиса! — дед рассмеялся. — Я давно тебя так не называл.

Они двинулись вниз по широкой лестнице, держась за резные перила. Старик осторожно придерживал её под руку.

— Я… никому не говорил, но после смерти твоей бабушки я словно потерял себя. Стал груб с Томасом. Пил. Он не выносил меня таким. Пытался достучаться. Но я... я был глух к его боли. И он ушёл. Создал бизнес, стал успешным, а я… остался в этом доме, во тьме. Мы не говорили долго, пока однажды… он не приехал. С тобой. Кричащим комочком в одеяле. — на губах деда мелькнула настоящая улыбка. — У тебя были её глаза. Глаза моей Мери.

Они вошли в столовую. Просторное помещение с канделябрами, старыми гобеленами и дубовым столом на двадцать человек, у которого сейчас сидели лишь двое. Китти, круглолицая экономка, уже накрывала завтрак, стараясь не мешать. Но даже она краем глаза всё время косилась в сторону старика и Джессики.

— Томас был в восторге, что станет отцом, — продолжал дед. — Но Эмма, твоя мать, не хотела тебя. Он умолял её сохранить тебя, предлагал жениться. А она… смеялась в ответ. После рождения почти сразу начала пить, исчезать. Томас пытался сохранить семью, но…

— Но отец рассказывал мне совсем другое.

— Мы не хотели ранить тебя правдой. А потом стало поздно. Прости, Джесс.

—А потом?

— Он привёз тебя ко мне. Тебе было два месяца. Именно ты нас помирила… Стоило мне взять тебя на руки, как я увидел её. Мою Мери. У тебя её взгляд. А Эмма… сначала снималась в фильмах, потом уехала в Париж с режиссёром. После этого — ни следа.

— Думаешь, она вспоминает обо мне? — её голос стал почти детским.

Он не ответил. Только подал ей тапки.

— Пойдём. Тебе надо поесть.

---

Они ели молча. Кофе источал терпкий аромат, тосты хрустели, но в воздухе повисла густая, почти осязаемая тишина. Лишь звук часов, тикающих в соседней комнате, придавал моменту ощущение движения.

Джессика чувствовала: дед нервничает. Его плечи были напряжены, он не смотрел в глаза. Это был не конец. Это было начало. Начало длинного и болезненного разговора. Или чего-то большего. Что-то витало в воздухе… как будто в доме кто-то ещё слушал. И лес за окнами, и тени в коридорах — будто затаили дыхание.

— Ну как, тебе лучше?

— Да, оказывается, я была очень голодна.