Книга Софи. Перерождение, страница 240 – Аля Миррова

— Я как раз за этим и пришёл. Беатрис — весьма своеобразная личность, и несмотря на ее болезнь, с ней нужно держать ухо востро. У неё феноменальная память, но при этом она не понимает, что можно, а чего нельзя говорить. Будет лучше, если вы побеседуете с ней на какие-нибудь незначительные темы: погода, природа, она обожает лошадей, мода, и тому подобные глупости. Никакойполитики, никаких сплетен и, упаси вас небо, рассказать что-то о себе такого, что можно выставить в неправильном свете. Вывернуть все наизнанку, посеять смуту и раздор — это отдельная уникальная способность Беатрис.

— Тогда нам остается только вежливо молчать в присутствии ее высочества, — Адриан посмотрел на Андерса.

Андерс развел руками:

— Если бы вы, ваше сиятельство, не совершили подвиг и не спасли жизнь её высочеству, вам бы и не пришлось с ней общаться, а теперь извольте выкручиваться самостоятельно. Моё дело предупредить.

— Надо было позволить ей разбиться? — нахмурился граф.

— Нет, конечно, — покачал головой Андерс, — хотя многие бы вздохнули с облегчением, если бы её не стало, — это заявление было на грани. Софи ещё раз проверила состояние Валенса. Воздействия не было.

— Валенс, вы давно знаете его светлость?

— Уже восемнадцать лет. Он принял меня на службу в год смерти ваших родителей. Это был тяжёлый для него год. Он думал, что потерял всех, и почти впал в отчаяние. Мне стоило больших усилий убедить его, что раз ваше тело не нашли, возможно, вы живы, и надо продолжать поиски.

И вот, спустя восемнадцать лет, наконец-то всё получилось. Вы нашлись, и он сможет хотя бы частично избавиться от чувства вины.

— Вы так беспокоитесь о нем? — Софи показалось это странным.

— А как иначе? Герцог — мой отец, — задумчиво произнес Андерс, но спохватившись, тут же добавил, — но это тайна, особенно для него.

— Тогда зачем вы её нам рассказали? — Софи вообще перестала что-то понимать. Валенс пожал плечами:

— Наверное, я устал держать всё в себе, это тяжело быть рядом с родным человеком и не иметь возможности рассказать ему об этом.

— Почему?

— У меня нет прямых доказательств, кроме слов покойной матери. И потом, я, скажем так, ошибка герцога, бастард. Он не признал бы меня, даже если бы я ему рассказал.

— С чего вы это взяли?

— Однажды я пытался поговорить с ним о матери. И получил очень резкий ответ, что он не желает даже слышать имя этой женщины в своём доме. Они плохо расстались. Я не знаю причины, мать никогда не рассказывала. Она призналась, что я — его сын, только на смертном одре. Так, ладно, это не имеет отношения к делу, — взгляд инквизитора снова стал жестким, — его светлости ни слова. Вы меня поняли?

— Успокойтесь,Валенс, никто не собирается вмешиваться в ваши отношения. Сами разберётесь, — Адриан поднялся из-за стола, — надо собираться.

— Сейчас принесут ваши наряды и прибудет цирюльник для Софи, — взгляд Андерса оценивающе скользнул по девушке, — из вас выйдет прекрасная герцогиня, надо лишь добавить немного лоска.

— Сомнительный комплимент, Валенс, вчера вечером вы были более любезны, — недовольно произнесла Софи.

В глазах помощника застыло удивление:

— Вчера вечером мы не могли с вами видеться, я уехал днем и вернулся только сегодня.

— А вот с этого места поподробнее, во сколько вы уехали вчера во дворец? — Адриан вернулся к столу.