Книга Бракованный, страница 10 – Анна Жнец

Его руки тряслись, когда он задирал на мне юбку и раздвигал в стороны мои ноги в бежевых чулках. Панталоны в Клайне носили только зимой, а сейчас была осень, и мое тело под платьем дышало, свободное от белья. Наверное, Альвин не ожидал такого сюрприза, ибо глаза его округлились, а румянец стал еще гуще. Перед ним разомкнулась моя розовая женственность.

— Вель… — прохрипел он, зачарованно глядя туда, где заканчивались чулки.

Матрас прогнулся. Приспустив штаны, Альвин лег на меня. Было безумно приятно ощутить на себе его тяжесть. Любимый помог себе рукой и толкнулся внутрь. Наши тела соединились медленно, туго. Я почувствовала себя растянутой и заполненной до предела.

Дыхание Альвина, горячее, рваное, оседало на моих губах. Он двигался между моих ног, размашисто качая бедрами. Его пальцы зарывались мне в волосы. Он осыпал поцелуями мое лицо — нос, скулы, закрытые веки. И вбивался в меня, таранил мое тело, насаживал на свой член.

Платье, расстегнутое на груди и задранное до пояса, стало ловушкой. Я задыхалась в этих тряпках, будто в тисках. Мне не хватало воздуха, я вся вспотела и беспомощно цеплялась за плечи Альвина. Кровать под нами поскрипывала, но не настолько громко, чтобы этот звук был слышен в соседней комнате, тем более невидимый музыкант вернулся за инструмент, и тихая,нестройная мелодия снова просочилась сквозь стену.

Волосы Альвина упали мне на лицо. Он шумно и протяжно вздохнул.

— Вель, я…

Любимый опустил руку между нашими телами и быстро задвигал пальцами у меня внизу, нащупав какую-то особую точку. И все изменилось. Наша близость, мои ощущения окрасились в совершенно другие оттенки.

До этого момента я наслаждалась теплом Альвина, его страстью и нежностью, тяжестью его тела на мне, мигом нашего единения, самим фактом происходящего, а теперь меня захлестнула волна дикого плотского удовольствия. Это было что-то животное. Чувства уступили место голой, неприкрытой телесности.

Я замкнулась на своих ощущениях, на сладких спазмах внутри, на жаре и пульсации в месте, где пальцы Альвина танцевали, теребили, терли, пощипывали. Я выгибалась под своим любовником и комкала в руках простыню, позабыв о том, что надо вести себя тихо. Ладонь Альвина зажала мне рот.

Мир исчез. Исчезли звуки и запахи. Задница напряглась, следом окаменели бедра и свело пальцы на ногах. По голове, по плечам, по груди, по разведенным ногам бежали мурашки, и волнами накатывало тепло. Я дергалась и стонала Альвину в ладонь.

Это было что-то волшебное. То, что невозможно осмыслить, но ужасно хочется повторить.

Едва я обмякла, Альвин вышел из меня и лег рядом на постель. С легким удивлением я наблюдала, как он отворачивается и начинает суетливо двигать рукой. На его напряженной спине перекатывались мышцы. В воздухе над бедром мелькал острый локоть. Сквозь звуки рояля я слышала приглушенные стоны.

— Почему ты… не в меня? — спросила я, когда Альвин, красный, потный, растрепанный, откинулся на подушку. Его гладкая мускулистая грудь тяжело вздымалась. Он дышал ртом и осоловело смотрел в потолок. Тонкая прядка волос протянулась от виска и прилипла к уголку его губ. Рука сама собой дернулась, чтобы заправить ее за ухо, и невольно задержалась на выпуклой полосе шрама.

— Что? — переспросил Альвин, и я заметила, как он вытирает ладонь о простыню.