Онлайн книга «Подводная конкиста»
|
Бедолага Аапо так и вертелся угрём вокруг заупрямившегося гостя. Обходительно деликатничал. Почтительно лебезил и угодничал. Уговаривал, как дитя малое — всё без толку. Испанец был твёрд и непоколебим. Нахохлился, как воробей, и фыркал из-под окладистых усов. — Смилуйся, гордый Человек, — заволновался юноша, — скоро хранитель писаний, достопочтенный господин Чак, закончит свои дела и велит мне привести тебя. Он накажет бедного Аапо. Да-да! — для пущего убеждения парень активно закивал. — Узнает, что твой покорный слуга не исполнил своих обязанностей и велит Аапо наказать! — Скажу, что ты всё сделал превосходно и заслуживаешь высшей похвалы. — в нарочито флегматичной манере ответил Эстебан. — А зачем этот твой господин Чак вдруг пожелал видеть меня? — Как зачем? — Аапо комично раскрыл рот. — Так разве не должен хозяин почтить своего гостя? Разве не положено знать, кто пригласил тебя в свой дом? Квартирмейстер еле слышно усмехнулся. — И почему же хозяин дома сразу не явился? — из уст испанца прозвучало так, будто бы он благородный дворянин и требует к себе особого отношения. — Не показал свою, так сказать, резиденцию? — Наш тональпокуи — занятой тланчанин. — терпеливо объяснял Аапо, — каждый день он учит детей благородных господ истории нашего славного и очень древнего народа. Знал ли ты, Человеческий Господин, что Кулуакану уже больше тысячи лет? Нашёл чем удивить! Севилью построили в Древнем Риме как некогда крупный портовый город Гиспалис. При большом желании можно поискать руины времён давно ушедшей империи. — Занятия с детьми и отроками хранитель писаний не пропускает никогда, — продолжал слуга, — считает свою науку самой важной! Великий тональпокуи ни при каких обстоятельствах не прерываетсвоих лекций. Известное дело! Каждый учитель причисляет свой предмет к дисциплине архизначимой. — Здесь, в своём доме господин Чак хранит рукописи великих тланчан: свитки, кодексы, слоистые фолианты. Некоторые писания так ветхи, что рассыпаются прямо в руках. А наш тональпокуи научился бережному обращению с этой древней реликвией и всю свою жизнь посвятил изучению старых архивов. — А учит он только отпрысков благородных вельмож? — испанец приподнял одну бровь, не заметив, как резко сбросил маску безразличия, — Простой народ не знает своей истории? Сам то ты писать, читать умеешь? Аапо помялся, кашлянул в кулак, глаза скосил и ответил сконфуженно: — Нет, Господин, я — не умею. Мне не положено… У квартирмейстера тут же взыграла совесть. Обидел мальчонку, а сам, можно подумать, высокоинтеллигентный столичный франт. Учился кое-чему, да лучше всех наук знал, как натягивать ванты. Такие умения не даст ни один гувернёр с жабо да бантами на туфлях. А слуга то по-испански балякает! Где ещё хвостатый пацан мог научиться, если не с наставником за партой? — Ладно, полно тебе стыдиться, — привстав, Эстебан похлопал юношу по плечу, — подумаешь, не умеешь. Эка невидаль — закорючки рисовать! Ты, как я погляжу, неплохой управляющий. И по-нашему хорошо болтаешь. Вон как лихо распоряжения давал… Хотел испанец подсластить свою грубость примитивной лестью, да не успел. С улицы послышался окрик служанки на непонятном квартирмейстеру наречии. На язык местных похоже. — Господин Чак ждёт тебя. — ещё сильнее расстроился Аапо, — Занятие окончено. Позволь, Человеческий Господин, проводить тебя в его кабинет. |