Книга Подводная конкиста, страница 50 – Вита Марли

Волнующий до головокружения запах, восхитительная сладость губ и лёгкие — пока ещё — касания языка. Иш-Чель отвечала на поцелуй, купалась, наслаждалась одуряющей близостью чужеземного мужчины. Плакала уже не от обиды — от ликования.

Она мечтала об этом поцелуе.

Она хотела его хмельной сладости.

Она жаждала узнать вкус его сухих чуть обветренных губ.

Тланчана, гордая женщина, предприняла ещё одну попытку вырваться из объятий, поскольку помнила о саднящей червоточине в сердце, но было тщетно: Эстебан прижал её к себе сильнее и неистовее. Так, что не хватало воздуха в груди.

О, Тлалок, что этот человек творил?

Скользнул языком ей в рот и целовал яростно, бурно, жгуче. Как путник, истомлённый странствиями по безжизненной пустыне, нашёл цветущий сад и завладел всеми его благами в одночасье.

Подобно нагретому на солнце каучуку Иш-Чель плавилась. Растекалась, расслаблялась, более не желала сопротивляться.

Он победил.

Вырвал с корнем её тайну, завладел знанием и теперь захочет отыскать дорогу назад на поверхность к сородичам. Сердобольной русалочке на память о себе оставит поцелуй и только!

О, нет, не выйдет.

Сперва Иш-Чель выпьет его досуха, оплетет сетями, как спрут, дотянется своими щупальцами до самых дальних уголков его души. И когда он найдёт способ покинуть этот край, когда вздумает распрощаться с ней, вернуться к побережью к человеческим женщинам — свои сердце и душу навсегда оставит в руках Иш-Чель.

Тланчана точно знала: он был одержим ею как и она им. Он вожделел её, как безумец, но и она вожделела его не меньше. Наверняка, как и любой мужчина, Эстебан хотел быть единственным хозяином её души и тела, но рано или поздно ему придётся выбирать: потерять привычный мир или потерять её.

А ещё, как и любой мужчина, чужеземец не умел просто наслаждаться поцелуем — хотел продолжения. Непроизвольно подавался бёдрами вперёд, добавлял в котёл с расплавленным маревом острые нотки удовольствия.

— Возьми меня, Тиен, — шепнула тланчана ему на ухо. — Здесь, пока мы одни. На берегу священного сенота, на границе миров.

— Что…? — опешив, испанец отстранился, нахмурился, посмотрел на неё мутным пьяным взглядом.

— Сенот Ах-Чаан называют оком Тлалока, — опаляла русалочка жаром его губы. — Так пусть же СоздательВоды и повелитель тланчан видит наш огонь, над которым у него нет власти.

С этими словами Иш-Чель стянула через голову мокрую тунику и открыла чужеземцу прелесть своей наготы. Показала ему всё, чем он так восхищался.

Испанец оцепенел. Стоял завороженный, не смел пошевелиться, пока она, целуя, избавляла от туники его самого. Вздрогнул, когда тланчана цапнула ногтями его рельефный живот, глухо простонал, когда лизнула тугие канаты мышц, частично скрытые хлопковыми штанами.

Да было бы что скрывать! Мокрые шаровары так облепили бедра и ноги, что без труда угадывалось, как дрожал и пульсировал его окаменевший от желания орган.

— Наказание, — очнувшись, Эстебан вернул лидерство в их маленькой любовной игре. Завёл девичьи руки себе за шею, стиснул Иш-Чель в объятиях, провёл языком по ключицам и принялся целовать её шею плечи. — За эту выходку тебя ждёт наказание?

— Нет, — лукаво хихикнула русалочка.

— А если понесёшь от меня? — испанец сжал её ягодицы. — Что потом?

— Не понесу, — тланчана льнула к нему и ластилась, как ягуарица. — Выпью лекарский отвар.