Книга Где сокрыта библиотека, страница 55 – Изабель Ибаньез

— Со мной такого вообще никогда не случалось.

— Папа всегда говорил, что чувствует себя лучше, съедая что-нибудь после тяжелого дня.

Перед поездкой в Египет он оставлял ме пльфахорес. Печенье-сэндвич было посыпано сахарной пудрой и начинено дульсе де лече. Из-за него я пристрастилась к сладкому.

— Каким он был?

Я пристально посмотрела на нее.

— Мама когда-нибудь говорила о нем?

Айседора отодвинула тарелку.

— Не говорила. Думаю, она хотела сохранить эту часть своей жизни в тайне.

— Ты знала, что у мамы была еще одна дочь?

Айседора посмотрела на меня в упор.

— Нет. Узнала после того, как вы с Рикардо и Уитом покинули Филы. Отец рассказал мне, кто ты такая, — она опустила глаза. — В каком-то смысле, я не была удивлена. Меня влекло к тебе с тех самых пор, как тебя достали из реки.

— Но мама ничего обо мне не рассказывала, — сказала я, чувствуя всеохватывающую горечь.

— Я думаю, что она несчастная женщина, пытающаяся начать новую жизнь.

Новая жизнь, которая сожгла нашу семью. Новая жизнь, которая превратила ее в преступницу. Я не могла поверить, что Айседора защищает ее. Казалось невероятным, что ей неизвестно кем на самом деле была наша мать.

— Ты знаешь, — медленно начала я. — Мама виновна в равной степени, что и твой отец.

У Айседоры отвисла челюсть. Я вздрогнула, осознав, что это было первая настоящая эмоция, что я увидела на ее лице. Она наклонилась вперед, ее дыхание сбилось.

— Что? О чем ты говоришь?

— Как думаешь, где она сейчас?

Айседора нахмурилась.

— Дома, конечно.

— И где этот дом?

— В Лондоне, — сказала она. — Мы делили наше время между Англией и Александрией. У нас там квартира и дом на Гросвенор-сквер.

Это казалось невероятным, учитывая, на что наша мать шла, чтобы обеспечить себе новую жизнь. Должно быть, она ненавидела моего отца. Не планировали ли она вообще оставить нас с папой?

— Айседора, наша мать торгует на черном рынке здесь, в Каире.

Она встала, аккуратно задвинув стул под стол.

— Ты лжешь.

— Пожалуйста, сядь.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она. В ее голосе не сквозило никаких эмоций, и она держалась прямо, подняв подбородок. Она была пугающе спокойна, в то время как я жалела, чтоне знаю, как не затрещать по швам. Разговоры о матери всегда выбивали меня из колеи — я либо злилась, либо расстраивалась, либо пугалась.

— Это правда, — сказала я. — Пожалуйста, сядь.

Она посмотрела в сторону выхода, а я ждала, затаив дыхание. Я не знала, что буду делать, если она покинет эту комнату и мою жизнь.

— Куда ты пойдешь? — спросила я.

Айседора медленно повернула голову. Ее лицо оставалось бесстрастным, но руки дрожали.

— У меня есть друзья в городе.

Я кивнула, сердце пропустило удар. По крайней мере, она не будет одна.

— Я рада. Пожалуйста, будь на связи.

Она продолжала стоять, но не сделала ни шагу в сторону выхода. Она, должно быть, ждала, что я начну с ней спорить, но у меня был богатый опыт по части уговоров людей, желающих уйти, остаться. Ничего хорошего из этого не получалось. Мои родители всегда уходили, даже когда знали, что я бы все отдала, чтобы они взяли меня с собой или остались со мной дома.

— У тебя есть доказательство причастности матери?

— Есть, — прошептала я.

Айседора отодвинула стул и медленно села, настороженно за мной наблюдая. Затем она придвинула к себе тарелку и аккуратно отщипнула кусочек от остывшей питы.