Книга О чем молчит река, страница 51 – Изабель Ибаньез

Мистер Хейз откинулся на спинку стула и молча посмотрел на меня.

– Я уже говорил, как мне жаль?

Я покачала головой.

– Они были прекрасными людьми, и я действительно дорожил ими. – Ни в изгибе его губ, ни в глубине глаз не было скрытой усмешки. Мистер Хейз открыто смотрел на меня из-за стены, которую сам же возвел. Я и представить себе не могла, что увижу его таким… искренним.

– Когда вы в последний раз их видели?

Мой вопрос испортил момент. Мистер Хейз заерзал на стуле, явно отступая в укрытие. Его голос прозвучал отрывисто.

– За несколько дней до того, как они исчезли.

– Как они себя вели?

Мистер Хейз скрестил руки на груди.

– Зачем мучить себя? Их больше нет, и с этим ничего не поделаешь.

Я вздрогнула. Еще минуту назад я ожидала от него легкомысленных замечаний. Была готова к уклончивой беседе, которая ни к чему не привела. Но затем мистер Хейз позволил мне разглядеть реального человека, прятавшегося за неизменной очаровательной усмешкой. Он был добрым и чутким.

Его резкая перемена ранила меня.

– Представьте, что речь идет о ваших родителях. Разве вам не хотелось бы знать?

Мистер Хейз опустил взгляд на стол. Его густые ресницы нависли над лицом, как распростертые крылья.

– Да, хотел бы.

Больше он ничего не сказал. Официант подошел к нашему столику и принял заказ: кофе для меня, чай для мистера Хейза. Он заказал финики в шоколаде и два масляных круассана с кремом шантильи.

Мистер Хейз начал рассказывать о «Гроппи». Он много знал о заведении, о том, что большинство работников говорят на разных языках, и о том, что на кухне работают кондитеры мирового класса. Мистер Хейз указал на нескольких посетителей. Некоторые были египетскими политиками и министрами, другие – известными туристами. Это место определенно собрало высший свет Каира: пашей, беев, эфенди, состоятельных туристов и иностранных сановников.

Мистер Хейз много жестикулировал. И вообще был прирожденным рассказчиком: вовремя делал паузы,вовлекал в историю вопреки моему желанию. Я пристально смотрела на его лицо, угловатое и жесткое. Скулы были резко очерчены, а изгиб рта выдавал человека, умеющего лгать. В целом мистер Хейз выглядел приветливым, но в глубине его светлых волчьих глаз скрывалась настороженная горечь.

Я достала из сумочки альбом для рисования. У меня руки чесались запечатлеть, как он выглядел в этот момент. Благодаря небольшому размеру альбом было легко брать с собой, куда бы я ни направлялась, и его страницы были заполнены рисунками моих попутчиков на пароходе и балкона моего номера с видом на сады. За считаные секунды я нарисовала того мистера Хейза, которого знала лучше всего: с пристальным взглядом, неспособным полностью утаить смятение. Салфеткой я растушевала резкие линии, набросанные углем, смягчила напряженность между его бровей.

Когда я закончила, мистер Хейз придвинул альбом к себе и пролистал страницы.

– Неплохо, – задумчиво произнес он, и уголки его губ приподнялись в улыбке.

– Неплохо – это именно то, к чему я стремилась, – ответила я.

– Перестаньте напрашиваться на комплименты, – сказал мистер Хейз, продолжая листать мои рисунки. – Вы все равно реагируете не на те.

Я выгнула бровь, но он проигнорировал меня. Тогда до меня дошло, что мистер Хейз ожидал от меня конкретного поведения, и мой отказ так себя вести приводил его в бешенство. Я поклялась продолжать в том же духе.