Книга Жертвы обряда, страница 304 – Маргарита Боулес

– Купаюсь в черных водах Асхара, – пошутил я.

– Ох, хитрец и пройдоха, как я рад встрече! – художник запер дверь магазинчика и принялся расспрашивать меня о жизни: – Ты что-нибудь будешь? – засуетился Гирад. – У меня есть замечательная наливочка из уникальных сладких сортов винграля, растущих возле зеленых гор на севере Фабреитана. Клянусь своими глазами, такого вина ты не пробовал даже на Небесах.

– Ну и расхвалил! – я засмеялся. – Попробую твою наливочку, неси.

– Что ж ты так редко заглядываешь? – Гирард приоткрыл маленькую красную дверку и спустился по лестнице в погреб, но я прекрасно слышал его хриплое ворчание и оттуда.

– Дела, знаешь ли, космического масштаба решаю, не всегда успешно, но стараюсь. – Я осмотрелся по сторонам.

Резная узорная мебель с расписным орнаментом, деревянные стены и картины создавали ощущение сказки. Магазинчик, совмещенный с мастерской, напоминал уютный терем. Стоило пройтись, и полы издавали характерный скрип, который бывает только у старинных домов, откроешь дверцу шкафчика, и застонет наличник. В воздухе витал аромат осени, дерева, березового сока, кленовых листьев и красок, а по окнам беспощадно били капли дождя, что нисколько не омрачало здешнюю атмосферу.

Друг вернулся из погреба.

– Ты мне зубы не заговаривай. В курсе я твоих дел. Тебе раз плюнуть, чтобы переместиться во времени и пространстве. Одна нога здесь – другая там. – Гирард нес в руке бутыль в соломенной оправе, и я заметил, как сильно постарел живописец.

Черный мех поседел, брови побелели, да и глаза наверняка стали хуже видеть.

Я рассматривал работы художника, висевшие на стенах, и отметил, что они чудо как хороши. Но понадеялся, что мастер не растерял ни капли былого таланта, и уточнил:

– Ты до сих пор рисуешь?

– Глаза плохо видят теперича. Год отсиживаюсь, распродаю коллекцию, делаю краски, работаю в магазинчике, жена и дети помогают, но кисточку в руки уже год не брал.

– Жаль, хотел нанять тебя и упросить написать мне картину на память. Значит, не выйдет.

– А что изобразить-то нужно?

– Ту последнюю… Твой шедевр сгорел при пожаре.

– Ох! – Гирарду взгрустнулось.

Он предложил мне табурет, но я осторожно облокотился о витрину и отказался.

– Не суетись ты так, – успокоил друга. – Я не рассыплюсь, да и стоя привычнее.

– Точно? В мои годы целый день на ногах – тяжко,поясницу ломит, – он уселся и поставил кувшин и две рюмки на стеклянную витрину, используя ее как стол, вытащил из шкафчика два бокала и разлил напиток: – Попробуй. Как тебе?

Я понюхал, сделал глоток, посмаковал напиток во рту и улыбнулся.

– Неповторимый аромат и уникальный вкус. Действительно может потягаться с небесным вином и едва ли уступит первенство последнему.

– Если бы не знал, что ты говоришь правду, решил бы, что врешь или искусно льстишь, но спасибо за похвалу. Сам делал, – гордо заявил друг.

– Расскажи о себе. Как жена и дети? Сколько их?

– Трое: две дочери и сын. Уже и орава внуков имеется. Супруга в добром здравии, благодарю. Бог даст и дальше все будет так, – он пригубил вина и подмигнул мне. – А ты как, Аиррэль? До сих пор один-одинешенек или нашел ту, что покорила твое ледяное сердце?

– Нашел.

– Правда? Уж думал, что в мой век чудо не случится, – Гирард чуть бокал из рук не выронил и приободрился. – Ну, выкладывай. За это точно нужно выпить!