Книга Дом грозы, страница 86 – Ксюша Левина

Минут через десять сквозь полусон Нимея начинает переживать, что у больного поднялся жар, и вскакивает на ноги человеком, проверяет его, ложится снова, и так по кругу. Ей кажется, что она проснется рядом с хладным трупом,увидит, как его губы посинели, глаза впали, а тело так и окоченело, скорчившись на этом диване. Она закрывает глаза, проваливается в сон и выныривает с очередной мыслью, что звуки разбивающихся об пол капель — это не дождь, а вытекающая из Фандера кровь, покидающая мертвую оболочку.

К четырем утра это надоедает, и Нимея наконец устраивается на диване у стенки рядом со своим пациентом. Она несколько раз пыталась перетащить его подальше, хотя бы на центр дивана, но он будто специально перебирался спать к ней.

Фандера немного лихорадит, но новоиспеченная медсестра понятия не имеет, как снимать жар, ей спокойнее, если она по крайней мере будет рядом. Нимея трогает лоб Хардина, зачем-то проверяет пульс, а он в ответ на прикосновения только ворочается и ложится удобнее.

Ему что-то снится, его веки дрожат, и он иногда вздрагивает. Нимея улыбается, вспомнив его слова про посттравматический синдром, и осторожно обнимает его воспаленное тело руками, стараясь шевелиться с максимальной осторожностью, она боится, что из-за резких движений его рана на бедре может снова открыться.

— Тише, — в который раз за день повторяет Нока.

Натягивает на него одеяло и утыкается лбом Фандеру в горячее плечо, как будто сквозь сон сможет почувствовать, если он начнет стремительно остывать. Тревога в ней не проходит, но тело расслабляется и отключается. Однако стоит Хардину пошевелиться, и Нимея тут же просыпается.

В конце концов он переворачивается на бок и притягивает ее к себе.

— Хардин.

— Тс-с… Хватит дергаться. Я уже боюсь шевелиться.

— Я боялась, что ты подохнешь.

— Бойся потише.

Фандер засыпает, судя по тому, как медленно и ритмично начинает дышать, а Нимея остается прижатой к его груди и какое-то время старается не шевелиться, быть незаметной, но тело быстро затекает.

— Я сейчас поудобнее лягу, если ты не против. Потом можешь продолжать меня лапать, если тебе так хочется, — ворчит она в тишину, надеясь, что Хардин уже спит, но он усмехается.

— Только поживее, — просит он, отпускает ее плечи, и Нимея переворачивается на другой бок, лицом к стене, с облегчением выдыхая.

Руки Хардина ложатся на ее талию, словно ему так можно. Он сгибает в коленях ноги, прижимаясь к Нимее всем телом. Два-три движения — и они уже разместились с совершенным комфортом,будто так всю жизнь и спали.

— Спи спокойно, я уже точно не умру, — бормочет он в ее волосы, утыкаясь в них лицом, дыханием касаясь ее шеи. — Через пару часов буду здоров.

— Обещаешь?

Нимея жмурится, морщится от почти болезненного ощущения в животе: там горячо пульсирует чувство, похожее на — она распахивает глаза — трепет?

Но руку Фандера не убирает, потому что не готова себя обманывать. Она замерзла, а сейчас ей тепло. И глубоко плевать, что правильно и что неправильно, потому что уже четыре часа утра и нужно отдохнуть. Если оба вот так будут спать — черт с ним, это ничего не значит. Нимея проваливается в темноту мягко и легко, соскальзывает туда за один вдох и растворяется во сне. Когда Нока открывает глаза, ей кажется, что прошла минута. Но за крошечным грязным окошком уже светло, только свинцовые тучи по-прежнему давят на землю.