Книга После развода в 40. Между нами твоя истинная, страница 56 – Екатерина Гераскина

Сильва замолчала, уставилась в чай, где отражался огонь от камина.

— И об этом тоже вспомнили. О том, насколько прекрасна была Сиятельная Тьма и её любовь кнароду, который даже не был фейри. Королева Неблагого Дома не делала различий. Каждое волшебное создание не было для неё уродцем, а было чудом. Она принимала всех в свои Холмы.

И насколько тепло было народу при Сиятельной, настолько же холодна, беспечна и равнодушна была любовь драконицы к собственному народу.

Зашаталось кресло под Императором.

Он явился к Королеве Неблагого Дома и потребовал, чтобы она забрала свои слова обратно. Она рассмеялась ему в лицо — так же, как когда-то он смеялся ей — и вышвырнула прочь со своих Холмов.

Не простил он.

И плевать ему было на всё — на Холмы, на богов, на магию.

Без фэйри начнётся война? Пусть.

Без магии не станет баланса? Неважно.

Ему было плевать на всё, кроме своей власти.

Он решил, что проще уничтожить всю расу фэйри, чем жить с «проклятием безутешной матери». Умрут все фейри, не станет и магии тех, кто подпитывает его. Так он думал. И совершенно не думал о том, что сам во всем виноват. Гордость всё затмила. Жажда власти ослепила его.

И с того момента всё покатилось в бездну.

Дракон был ослеплён яростью.

Гнев отравил разум.

И однажды весь Дивный народ просто не проснулся. Император привёл свои войска в Холмы. И сокрушил их.

Но не без помощи василисков. То был подлый временный союз.

Истинная его — драконица, одарённая огненной силой, — вместе со своим кланом сожгла Холмы.

Огненные потоки пролились по земле, обугливая Древние деревья и обрушивая своды Холмов, где когда-то звучала музыка фэйри.

Воздух стал густым.

А василиски, пробравшись под землю, под защитой магии Императора-Дракона, вырезали всех изнутри.

Они двигались, как тень, как яд под кожей, и ничто не могло их остановить.

Холмы, некогда живые, дышащие, превратились в ничто. Там, где раньше звучала вечная музыка жизни и цвели серебристые колокольчики, осталась лишь чёрная пустошь.

Позже она поросла диким лесом. А чтобы его собственный народ не восстал против Императора-Дракона. Он заключил еще один Союз в интересах василисков. Ведь те боялись магии фейри.

Знаешь, чем опасны василиски? Не только ядом.

— Знаю, — ответила я. — Они могут… заморочить голову.

Сильва усмехнулась, покачала головой.

— Не заморочить, милая. Нет. Это мы, фэйри, морочим — мороком, иллюзией, временной тенью. Наши чары— игра, дым.

А василиски… они накладывают забвение.

Она наклонилась ближе, и голос её стал глуше, почти шёпотом:

— Был дракон — а потом, наутро, проснётся в своей постели и станет псом. Будет лаять, прыгать, гоняться за птицами, и даже не вспомнит, что когда-то имел крылья и имя.

Она провела пальцем по столу, будто рисуя невидимый круг.

— Дар василисков — страшный. Он не поддаётся контролю. Их магия не искажает — переписывает. И потому их чары опаснее любого яда. Нельзя иметь дело с ними. Нельзя договариваться с ними. Император-Дракон пожелал уничтожить народ в личных целях, а василискам это только на руку. А потом распался и временный Союз.

Чары забвения тоже гаснут. Может быть, не только я все вспомнила.

А еще исчезновение фейри принесло другое горе. Не стало истинных у драконов. Перестали их драконицы рожать больше одного ребенка. А если рожают, то тяжело и в муках. Драконья магия агрессивна, по сути, она неумолимая стихия, а магия фейри была мягкой, живой, природной. Она помогала драконицам становиться матерям. Разбавляла магию драконов.