Книга Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом, страница 88 – Ульяна Соболева

Тишина становилась невыносимой. Я должна была её нарушить.

— Что он имел в виду? — спросила я тихо, но мой голос в этой тишине прозвучал, как выстрел.

Кейден не обернулся. — Лириен всегда нёс чушь. Он любит драматические эффекты.

— Он не выглядел так, будто шутит, — я подошла и встала рядом с ним. — Почему «опаснее»? Кейден, посмотрите на меня.

Он медленно повернул голову. И я увидела в его глазах такую муку, такую древнюю боль, что у меня перехватило дыхание.

— Вы боитесь… навредить мне? — прошептала я.

Он усмехнулся. Горько, безрадостно. — Боюсь? — переспросил он. — Элара, я не боюсь. Я знаю. Это аксиома. Закон природы. Сила дракона — это сила стихии. Огонь. Ярость. Она может защищать, разрушать, сжигать дотла. Но она не умеет… беречь. Она не умеет быть нежной. Чем сильнее чувство, тем сильнее пламя.

— Хватит говорить загадками! — воскликнула я, теряя терпение. — Хватит тайн! Вы рассказали мне про Сердце Горы, про свой долг. А теперь расскажите про себя! Почему Лириен так сказал? Что случилось в вашем прошлом, что заставило вас стать таким… таким, как сейчас?

Я видела, как он борется с собой. Как его гордость, его вековая привычка к одиночеству и молчанию, сопротивляется. Но я не отступала. Я смотрела ему в глаза, и он видел в моих не простое любопытство. Он видел там наше общее будущее. Наше шаткое, опасное «мы», которое родилось в битвах и ночных разговорах.

Он сдался.

Тяжело вздохнув, он провёл рукой по лицу и сказал: — Пойдём к очагу. Это долгая история.

Мы сели на пол перед огнём, как в ту ночь, когда я впервые коснулась его руки.

— Давным-давно, — начал он, глядя в огонь, и его голос был глухим, — была другая долина. Очень похожая на эту. Зелёная, плодородная. И в ней жили люди. Горный народ. Они не строили замков, они жили в гармонии с землёй. Я был их Хранителем. Не по Договору, нет. Просто потому, что они были… моими. Я наблюдал, как они рождаются, любят, растят детей, умирают. Поколение за поколением.

Он замолчал, и я видела, как в пламени отражается боль его воспоминаний.

— Я был молод, — продолжил он с кривой усмешкой. — Всего пара тысяч лет. Самонадеянный, высокомерный щенок, который думал, что его сила абсолютна. Я не просто охранял их от внешних врагов. Я вмешивался. Я отводил от них лавины, приносил дожди в засуху, исцелял их скот своей магией. Я любил их. Всех. Своей странной, драконьей, отеческой любовью. Я был их богом.

Он сжал кулаки. — И моя любовь их погубила. Они привыкли к моей помощи. Они стали слабыми, зависимыми. Они перестали бороться сами. Они забыли древние знания, потому что зачем, если есть я, который решит любую проблему? А потом… потом пришла беда, с которой моя магия не могла справиться.

— Серая хворь? — прошептала я.

— Нет, — покачал он головой. — Хуже. Обычная, людская болезнь. Красная лихорадка. Она косила их сотнями. Детей, стариков, женщин. Моя магия была бессильна. Я не мог исцелить её. Я пытался. О, как я пытался! Я сжигал заражённые деревни, надеясь остановить распространение. Я менял потоки ветра, чтобы они не несли заразу. Я вливал свою жизненную силу в их умирающие тела… но моя сила была слишком грубой, слишком огненной. Моя магия жизни — это магия стихии, а не магия врачевания. Мой огонь приносил больше вреда, чем пользы. Я пытался спасти их, но в своей ярости, в своём отчаянии и горе я лишь ускорил их гибель.