Книга Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом, страница 91 – Ульяна Соболева

Мы были бессильны.

Мы просидели в сарае весь день. Мы смотрели, как угасает наша корова. И я видела, как вместе с ней угасает и надежда в глазах Элины.

— Это из-за меня, — сказал Кейден глухо. Он сидел на полу, прислонившись к стене, и смотрел на Зорьку. В его глазах была та самая древняя боль, которую я видела вчера. Боль того, кто снова не смог защитить. — Это они мстят мне. Через тебя. Через то, что тебе дорого. Они показывают, что моя защита — ничто. Что я приношу лишь смерть.

— Не смей! — прошипела я, подсаживаясь к нему. — Не смей так говорить! Это не твоя вина! Это война! А на войне бывают потери.

— Я не хочу больше терять! — прорычал он.

Я снова обратилась к дневнику. Это была наша последняя надежда. Я листала страницы, ища хоть что-то. Хоть какой-то намёк.

И я нашла. В разделе «Проклятияи хвори». Страница была почти вырвана. Запись сделана торопливо, с кляксами.

«Серая хворь, пущенная в живое существо. Почти необратима. Яд проникает в саму суть, в структуру жизни. Единственная надежда — противоядие. Чистая жизнь, рождённая из абсолютной смерти. Лунный Лотос. Легенда. Говорят, он растёт лишь в самом сердце Гнилых топей, в месте, где тёмная магия так сильна, что сама порождает своё исцеление. Но никто оттуда не возвращался. Найти его — чистое самоубийство. Но другого пути нет».

Самоубийство. Другого пути нет.

Я медленно закрыла книгу. Всё было ясно. У нас был только один, призрачный шанс. Отправиться в самое сердце вражеской территории. В логово тех, кто наслал на нас эту чуму.

Зорька тяжело вздохнула. Элина всхлипнула.

Кейден поднялся. Его лицо было решительным и страшным. — Я пойду, — сказал он. — Один.

— Нет, — сказала я, вставая напротив него.

— Элара, это не обсуждается! — он схватил меня за плечи. — Я не позволю тебе идти на верную смерть! Я не для того… — он осёкся, но я поняла, что он хотел сказать. «Я не для того тебя нашёл, чтобы потерять».

— А я не позволю тебе идти одному! — крикнула я ему в лицо. — Что ты будешь делать там со своей силой? Выжжешь все болота? Тебе нужна моя магия, чтобы отличить лекарство от яда! Тебе нужна моя точность! Тебе нужна Элина, чтобы её гармония защищала нас от безумия этих мест!

Мы стояли, вцепившись друг в друга, и яростно смотрели друг другу в глаза.

— Ты забыл? — прошипела я. — Мы теперь партнёры. В горе, и в радости, и в идиотских самоубийственных походах в логово врага! Мы идём вместе. Или не идёт никто.

Он смотрел на меня. И я видела, как в его глазах ярость борется со страхом за меня. А потом он сдался.

— Ты самый упрямый, самый невыносимый, самый безумный сорняк во всех мирах, — выдохнул он.

— А вы — самый самонадеянный, самый властный и самый несносный дракон, — тут же ответила я.

Он притянул меня к себе и поцеловал. Жёстко, отчаянно, зло. Это был поцелуй-ссора, поцелуй-протест, поцелуй-клятва.

— Хорошо, — сказал он, когда мы наконец смогли дышать. — Мы пойдём вместе.

Он посмотрел на умирающую корову. На плачущую Элину. На меня. — Собирайся, Ваше Величество, — сказала я, пытаясь улыбнуться, но губы меня не слушались. — Нас ждут великие дела. И, надеюсь,в Гнилых топях есть хотя бы резиновые сапоги.

Наше хрупкое счастье было разрушено. Наш тихий дом снова стал военным штабом. Начиналось самое опасное из наших приключений. И я знала, что у нас очень мало шансов вернуться из него живыми. Но мы пойдём. Потому что теперь мы сражались не только за себя. Мы сражались за нашу семью.