Книга Хозяйка разорённого поместья Эшворт-холл, страница 28 – Айлин Лин

Мачеха буквально обалдела от эдакой наглости, поспешно сделала два шага назад, прервав контакт, тем самым давая мне больше места для манёвра и больше воздуха.

– Где пять тысяч, которые отец взял в долг? – не этого вопроса ожидала мачеха, вовсе нет. –Ты ведь знаешь, где они, не так ли? – продолжала наседать я, уже нисколько не боясь эту стерву и убийцу.

– Аха-ха-ха! – принуждённо расхохоталась та. – Нет их. Всё потрачено!

Я прищурилась. Навряд ли она скажет правду, сила точно не на моей стороне. Пока не на моей.

– Чтобы завтра утром тебя здесь не было, – отчеканила я. – Выметайся из моего дома.

– Да как ты смеешь… – ахнула она, не веря своим ушам.

– По закону ты тут отныне никто, – терпеливо повторила я, кивнув на копию завещания, оставленную нотариусом на столе. – Пошла вон!

Дарена шокированно распахнула глаза, её высокие скулы пошли алыми некрасивыми пятнами, она резко выдохнула и, так ничего мне больше и не сказав, разъярённой фурией устремилась на выход.

Дверь за ней закрылась с такой силой, что задрожали оконные стёкла. Я осталась одна.

Медленно вдохнула, выдохнула, разжала стиснутые в кулаки ладони, и взглянула на портрет барона Тобиаса, висевший на стене напротив. С полотна на меня смотрел человек средних лет с добрыми глазами и печальной улыбкой.

– Спасибо, – прошептала я. – Я не подведу вас. Обещаю.

Дом полон людей, крестьяне всё ещё не покинули особняк, и, тем не менее, сегодняшнюю ночь я вместе с Энни проведу на чердаке, нельзя давать этим тварям и шанса причинить мне вред.

Медленно подойдя к окну, уставилась невидящим взором на подъездную аллею перед особняком. Карета нотариуса как раз тронулась с места. Сумерки неумолимо сгущались, послышалось пение цикад. Меня же мучили вопросы, ответов на которые я пока не находила.

Зачем Дарене эти заболоченные, заложенные земли?

Куда она подевала пять тысяч крон? По её виду становилось ясно – она точно их потратила. На что?

И злодей ли лорд Колфилд?

Мысли перескочили на неведомого опекуна. Что от него ждать? Будет ли он защищать мои интересы?

У меня ведь всего год, чтобы всё исправить и сохранить свой дом.

Тряхнув головой, сама себе решительно кивнула: я проектировала дамбы и укрощала реки; неужели я не справлюсь с проблемами болот и ненавистью одной озлобленной дамочки?

Справлюсь. Просто обязана.

Ночь на чердаке выдалась беспокойной. Я не рискнула остаться в своей каморке, слишком опасно. Потому вместе с Энни схоронилась в пыльном царстве забытых вещей.

Мы устроились между старыми сундуками, укрывшись найденным вчера плащом. Энни, дрожа, прижалась ко мне справа, а слева я положила нож, на всякий случай.

Рёбра ныли, но я, сцепив зубы, терпела. Голод тоже, увы, никуда не делся. И ко всему этому добавлялись страх и тревога, выматывая куда сильнее всего прочего. В голове крутились одни и те же мысли, не давая мне покоя.

Энни уснула почти сразу, как только мы устроились. Её дыхание выровнялось, стало глубоким и спокойным. Перед сном мы успели поговорить о завещании. Девушка искренне радовалась за меня, хотя в её глазах плескался страх за будущее.

– Миледи, вы теперь хозяйка, – шептала она. – Это же чудо!

– Да, Энни, чудо, – ответила я. – Но теперь мне предстоит долгая борьба. И я не уверена, что выйду победительницей.