Книга С мейсе Райкконен что-то не так, страница 2 – Анна Ледова

А ведь были с утра нехорошие признаки, когда те же волосы кучерявиться начали. Но действительно, что за безобидную вчерашнюю шутку с Ната́нисом мне такая жёсткая обратка прилетит – в страшном сне не могло присниться.

Увы, два часа назад я этого ещё не знала, а потому с чистой совестью пробиралась впотьмах к заброшке.

С эрба-кристаллов я не спускала глаз уже вторую неделю. Вещь это такая, что прорасти может в самом неожиданном месте. А там – кто успел, тот и съел. Люди от жадности срывают их совсем крохотными и бесцветными, пока вокруг другой зелени из Разнотравного мира не наросло или иные охотники за лёгкими деньгами не заприметили. Но даже за такие – незрелые, с полногтя величиной – на чёрном рынке платят пару сотен монет, а если поторговаться, то и все триста. Мои же красавцы уже вымахали размером с крупную черешню и налились изумрудной зеленью. Ровно три штуки. А это – маленькое, но весьма нелишнее состояние.

Сегодня полнолуние, они в полную силу вошли, самое время срывать.

Вот только на заброшенной стройкеуже копошился какой-то поганец, подсвечивая себе фонариком. Для кровохлёбки ненасытной я тащила бутыль бычьей крови, купленной у мясника, а для жраце́ны неразборчивой мешок мясных обрезков от него же. Но опасные прожорливые заросли, надёжно охранявшие моё сокровище, были безжалостно изрублены в ошмётки и лишь вяло дёргались на земле.

Кем бы этот поганец ни был, а совсем дурак, что ли? С холодным оружием в эти заросли лезть! Это даже не смелость – это просто глупость и полное безрассудство!

И явный дилетант: вон, сколько полезной травы зря потоптано. В растунциях, видимо, совсем не разбирается. И теперь поганец ещё тянулся железным ножиком к стебелькам с э́рба-кристаллами, а они же от металла чуть ли не вдвое силу теряют!

– Клешни свои убрал от моего хабара, – ласково сказала я в спину, обтянутую кожаным плащом. – И зубочистку эту ржавую отбрось подальше.

Звук взведённого курка поганец уж, надеюсь, способен распознать.

– А на хабаре не написано, что твой, – нахально и весело ответил воришка, не оборачиваясь.

Но даже в тусклом свете фонарика я заметила, как незаметно он подобрался, как напряглась крепкая шея, чуть дрогнули уши. Ох, знаю я такую обманчивую невозмутимость…

– Стреляю на счёт «два», – честно предупредила я. – Раз.

Поганец отложил нож, разогнулся и медленно поднял руки. Соображает. И сам плавно поднялся с колен. И всё бы шло по плану, если бы эта каланча, как внезапно обозначилась его фигура в полный рост, не задела своей кучерявой шевелюрой мерцающий сиреневый кокон, свисавший с низкой балки.

Тоненькая оболочка кокона тут же лопнула, обдав незадачливого профана облачком пыльцы.

Поганец повернулся ко мне и именно в этот момент громко чихнул. А мне помешал зажать нос пистоль в одной руке и мешок с требухой в другой.

– Да твою ж мать, – обречённо простонала я, поняв, что задерживать дыхание и бежать уже поздно. Пленительный аромат пассифлоры уже просочился внутрь с неосторожным вдохом, делая свою дурную работу.

Пыльца рассеялась, явив мне этого негодяя во всей красе. Сердечко сразу замерло, а потом подпрыгнуло и ухнуло куда-то вниз, отгоняя всю кровь туда же. Ноги моментально стали ватными. Под пассифлорой, говорят, всегда так. А ещё почему-то жрацену называют самой опасной растунцией…